— Да, не сидел, — согласился я.
Он похлопал по фюзеляжу.
— Славная штука. Откуда?
— Выиграл, — улыбнулся я.
Невада вопросительно посмотрел на меня.
— Не беспокойся, — поспешно добавил я. — После этого я дал ему отыграть пять сотен.
Он удовлетворенно кивнул. Это была одна из многих вещей, которым он научил меня: если выиграл лошадь, дай отыграть хоть немного, чтобы человеку было с чего начать завтра.
Я вытащил из-под сиденья «башмаки», бросил один Неваде, а свой подложил под колесо.
Устанавливая тормоз, Невада сказал:
— Твой папаша будет недоволен. Выбил рабочих из ритма.
Я выпрямился.
— Какая разница? Как он узнал так быстро?
Губы Невады растянулись в знакомой невеселой улыбке.
— Ты отвез девицу в больницу. Они вызвали ее родителей, и она им все рассказала перед смертью.
— Сколько они хотят?
— Двадцать тысяч.
— Согласятся и на пять.
Он не ответил. Вместо этого он неодобрительно взглянул на мои ноги:
— Надевай ботинки и пошли. Отец ждет.
Он повернулся и пошел к конторе. Я посмотрел на свои ноги. Теплый песок приятно щекотал босые ступни. Я пошевелил пальцами, достал из кабины пару мексиканских мокасин и обулся. Ненавижу обувь. В ней ноги не дышат.
2
Я медленно брел вслед за Невадой к конторе, поднимая облачка пыли. На подходе к фабрике в нос ударил больничный запах серы, которую использовали для приготовления пороха. Так же пахло в больнице в ту ночь, когда я отвез ее туда. Но он нисколько не походил на ароматы той ночи, когда мы сделали ребенка.
Та ночь была чистая и прохладная. Через раскрытое окно моего коттеджа в Малибу доносились запахи моря. Но я в тот момент не ощущал ничего, кроме возбуждающего запаха девицы и ее желания.
Оказавшись в спальне, мы принялись стремительно раздеваться. Она оказалась проворнее и, сидя на кровати, бесстыдно наблюдала за мной. Я достал из тумбочки пачку презервативов.
В тишине ночи раздался ее шепот:
— Не надо, Джонни.
Я взглянул на нее. Лунный свет заливал ее тело, оставив в тени только лицо. Ее слова еще сильнее возбудили меня, и она это почувствовала. Потянувшись ко мне, она поцеловала меня и шепнула:
— Ненавижу эти штуки, Джонни. Я хочу чувствовать тебя в себе.
Она повалила меня на себя и жарко прошептала в самое ухо:
— Ни о чем не беспокойся, я буду осторожна.
Я перестал колебаться, и ее шепот перешел в крик страсти. Я задохнулся, но она продолжала вскрикивать:
— Я люблю тебя, Джонни, люблю!
И действительно, она так любила меня, что спустя пять недель объявила, что мы должны пожениться. Мы сидели в моей машине, возвращаясь с футбольного матча. Я посмотрел на нее.
— Это еще зачем?
Она заглянула мне в лицо. В тот момент она ничего не боялась. Она была слишком уверена в себе. Небрежно она бросила:
— По самой простой причине. Зачем еще парню и девушке жениться?
Я понял, что меня поймали, и с горечью ответил:
— Иногда люди женятся, потому что хотят этого.
— Вот я и хочу, — она прижалась ко мне.
Я оттолкнул ее.
— А я — нет.
Тут она заплакала:
— Но ты же говорил, что любишь меня.
— Мужчина много чего говорит, когда хочет потрахаться. — Я остановил машину у края дороги и повернулся к ней. — По-моему, ты обещала быть осторожной.
Она утирала слезы крошечным платочком.
— Но я люблю тебя, Джонни, и мне так хотелось иметь от тебя ребенка.
Теперь я почувствовал себя более уверенно. Это была одна из тех проблем, которые возникают потому, что меня зовут Джонас Корд-младший: слишком многие девицы, да и их мамаши чувствовали, что тут пахнет деньгами. Крупными деньгами. Еще со времен войны, когда мой отец заработал состояние на взрывчатке.
Я посмотрел на нее.
— Ничего нет проще. Имей.
Ее лицо изменилось. Она подалась ко мне.
— Так мы поженимся?
Но ее торжество моментально испарилось: я покачал головой.
— He-а. Я только сказал, что ты можешь родить от меня ребенка, раз уж тебе так хочется.
Она отпрянула от меня. Ее лицо приняло холодное, жесткое выражение. Слезы мигом высохли. Уже совершенно практичным тоном она сказала:
— Ну, не настолько сильно. Вне брака — нет. Придется от него избавиться.
Криво усмехнувшись, я предложил ей пачку сигарет.
— Вот сейчас ты говоришь дело, детка.
Она взяла сигарету, и я щелкнул зажигалкой.
— Но это дело дорогое, — объявила она.
— Сколько?
Она затянулась.
— Есть один врач в Мексиканском квартале. Девчонки говорят, что он работает хорошо. Две сотни.
— Заметано.
Это была неплохая сделка. Предыдущая обошлась мне в триста пятьдесят. Я выбросил сигарету в окно и включил двигатель. Влившись в поток автомобилей, я поехал к Малибу.
— Куда это ты? — спросила моя спутница.
— В наш коттедж, конечно. Было бы глупо не воспользоваться случаем.
Она рассмеялась и заглянула мне в лицо.
— Интересно, что бы сказала моя мамочка, если бы узнала, на что я пошла, чтобы тебя заполучить. Она велела мне не зевать.
— А ты и не зевала, — засмеялся я.
— Бедная мама! — она тряхнула головой. — Она уже начала планировать свадебную церемонию.
Бедная мама. Если бы старая сучка не лезла, возможно, ее дочь была бы сейчас жива.
Следующей ночью, примерно полдвенадцатого, в моем коттедже зазвонил телефон. А я только вырубился. Чертыхнувшись, я взялся за трубку.
