счастливым голосом она сказала:
– У нас будет ребенок.
16
После темноты проекционной солнечный свет резал глаза. Они молча шли к кабинету Дэвида, расположенному в одном их административных зданий.
– О чем ты думаешь, Дэвид, – тихо спросила Роза. – Эта кинопроба заставила тебя пожалеть о женитьбе?
Дэвид посмотрел на нее и рассмеялся. Он открыл дверь, и они прошли мимо секретарши в кабинет. Дэвид уселся за свой стол. Роза устроилась в кожаном кресле перед столом. Лицо Дэвида все еще сохраняло задумчивое выражение. Она взяла сигарету.
– Что ты думаешь об этой пробе? – спросил он.
– Теперь мне понятно, почему она сводит с ума всех мужчин, – улыбнувшись, ответила она. – Ее вид в мокрой облегающей одежде, когда она выходит из воды, и вправду самое впечатляющее зрелище, которое я когда-либо видела.
– Забудь об этой сцене. Лучше скажи, что ты вообще думаешь о ней?
– Она была прекрасна. У меня сердце кровью обливалось, когда Иисуса волокли на крест, а она ползла за ним по грязи, пытаясь поцеловать его ноги. – Роза немного помолчала. – Это были настоящие слезы или макияж?
– Настоящие, – ответил он, – при пробах никогда не пользуются бутафорскими слезами.
Дэвид почувствовал, как груз свалился с его плеч. Сама не ведая того, Роза подсказала ему ответ. Как и все, он был заворожен сценой крещения, не обратив внимания на другое.
Он положил перед собой несколько листков бумаги и начал писать. Роза встала, обогнула стол и, заглянув ему через плечо, прочитала: «Джонас. Я думаю, что настало время вернуться к кинобизнесу. Мне надо связаться с тобой. Дэвид».
Дэвид потянулся к телефону.
– Соедините меня с Макаллистером в Рино, – сказал он в телефонную трубку и, посмотрев на Розу, улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и вернулась в кресло.
– Привет, Мак, – в голосе Дэвида звучали сила и уверенность. – Ты должен ответить мне на два вопроса, – Роза почувствовала гордость. Она была рада, что пришла на студию. Она открыла в муже новые для себя черты, о которых не знала раньше. – Первый. Могу ли я подписать контракт с актрисой от имени «Корд Эксплоузивз»? У меня есть достаточно важные причины, чтобы не заключать этот контракт со студией. Очень важные причины. И второй вопрос. У меня есть пленка, и я хочу, чтобы Джонас посмотрел ее как можно быстрее. Можешь ты передать ее ему? – Выслушав ответ Ма-каллистера, он сказал: – Нет, только это. Через два часа пленка будет в твоем кабинете в Лос-Анджелесе. Спасибо, Мак. До свидания.
Дэвид положил трубку на рычаг и снова поднял ее.
– Мисс Вильсон, соедините меня с Джес Ли и зайдите ко мне.
В кабинет вошла секретарша и остановилась в дверях.
– Джес, – сказал Дэвид в телефонную трубку, – у меня есть записка. Я хочу, чтобы вы немедленно сфотографировали ее и вмонтировали в конец пленки с кинопробой Дженни Дэн-тон. – Он прикрыл микрофон рукой и сказал секретарше, указывая на записку, лежащую на столе: «Отнесите ее в лабораторию Джес Ли». Она молча взяла бумагу и удалилась. – Я знаю, что это потрясающая проба, Джес, – снова заговорил Дэвид в трубку. – Сделайте копию с пробы с моей запиской и немедленно отправьте ее секретарю Макаллистера в «Корд Эркрафт». Она должна быть там к полудню.
– Ты решился? – спросила Роза.
Дэвид кивнул.
– Я затеял большую игру. Если я ошибся, то уже будет неважно, кто выиграет. Потому что я проиграю.
Роза улыбнулась.
– В любом важном деле наступает такой момент. Во время операции тоже. Представь, что ты хирург, у тебя в руках скальпель, а перед тобой лежит пациент. Теоретически ты можешь выбрать любое решение, но ты должен выбрать единственное – правильное. И ты его выбираешь. И не имеет значения, как складываются обстоятелъсва и что диктуют учебники. Ты должен идти своим путем. – Она посмотрела на мужа и снова улыбнулась. – Ведь именно это ты и делаешь сейчас, Дэвид? Идешь своим путем?
Дэвид посмотрел на Розу, удивляясь ее внутреннему чутью. – Да, – решительно сказал он. – Я иду своим путем.
Дэвид никогда не размышлял подобным образом, но она была права. Он идет своим путем.
Дженни сидела за столом в гостиной и выписывала чеки по счетам, когда у входной двери раздался звонок. Она услышала, как мексиканка протопала к двери, нахмурилась и посмотрела на стол.
Сердясь на себя, Дженни подумала, что сваляла дурака, согласившись на эту кинопробу. Надо было сообразить это сразу, как только Джон раскрыл свой рот. А теперь над ней смеется весь Голливуд. По крайней мере, уже четыре Джона позвонили ей и с сарказмом поздравили с кинопробой. Они уже посмотрели ее.
Дженни знала, что она не актриса. Так какого черта она позволила вовлечь себя в эту авантюру? Она считала себя умнее и верила, что никогда не вступит на этот путь. А вот оказывается вступила, как все остальные.
Она должна была понять, стоя перед камерой, что это не для нее. Но она прочитала сценарий. Мария Магдалина. Сначала она чуть не померла со смеха, совершенно не заботясь о том, что подумает о ней Боннер. Но потом история тронула ее, что-то перевернулось в ней. Временами она плакала перед
