Фаррар сел на лошадь.
– Поехали, малыш, – бросил он через плечо. – Доберемся до гостиницы и смоем дорожную грязь и вонь.
– Парень, – сказал Фаррар после ванны, – мне кажется, что я стал на двадцать фунтов легче.
– Я тоже, – ответил Макс.
Глаза Фаррара округлились, он удивленно присвистнул – на Максе были почти белые штаны и рубашка из оленьей кожи, начищенные до зеркального блеска ковбойские сапоги на высоком каблуке, шейный платок казался золотым на фоне темной загорелой кожи. Иссиня-черные волосы спускались до плеч.
– Парень, где ты взял такую одежду?
Макс улыбнулся.
– Это последний костюм, который мне сшила мама.
– В нем ты выглядишь совсем как индеец, – рассмеялся Фаррар.
– А я и есть индеец, – спокойно ответил Макс.
Фаррар резко оборвал смех.
– Только наполовину, малыш. Твой отец был белым и очень хорошим человеком. Для того ли я столько лет охотился с Сэмом Сэндом, чтобы слышать, что ты не гордишься им.
– Я горжусь им, мистер Фаррар. Но я все время помню, что его и маму убили белые люди.
Он взял со стула ремень с кобурой и надел его.
– Ты еще не отказался от мысли разыскать убийц?
– Нет, сэр, не отказался.
– Канзас-Сити большой город, – сказал Фаррар. – Как ты собираешься искать их?
– Если только они здесь, я их найду, – ответил Макс. – Один из них наверняка должен быть здесь. Потом я поеду в западный Техас и отыщу другого.
Фаррар помолчал.
– Но тебе надо быть настороже в таком наряде. Как бы он первым не узнал тебя.
– Надеюсь, не узнает.
Фаррар не вынес сверкающего взгляда юноши и, отвернувшись, начал надевать рубашку. Подождав, пока он закончит, Макс обратился к нему:
– Мистер Фаррар, могу я сейчас получить свои деньги?
– Вот они. – Фаррар взял со стола кошелек. – Восемьдесят долларов – заработная плата за четыре месяца, и шестьдесят долларов, которые ты выиграл в покер.
Не пересчитав деньги, Макс сунул их в задний карман.
– Благодарю, мистер Фаррар.
– А разве ты не пойдешь со мной?
– Нет, спасибо.
– Ненависть не должна переполнять твою душу, малыш. Это вредно для тебя.
– С этим я ничего поделать не могу. – Глаза Макса были пустыми и холодными. – Я не могу забыть, что этот ублюдок носит свой табак в кисете, сделанном из кожи той, которая вскормила меня.
Дверь за ним захлопнулась, и Фаррар в оцепенении уставился на нее.
Мэри Грэйди улыбнулась юноше.
– Допивай виски, – сказала она, – а я пока разденусь.
Юноша посмотрел на нее, допил виски и, закашлявшись, подошел к кровати. Стягивая через голову платье, она посмотрела на него.
– Как ты себя чувствуешь?
Юноша посмотрел на Мэри отсутствующим взглядом.
– Вроде ничего, но я никогда не пью так много.
Мэри подошла к нему, держа платье в руках.
– Ложись и закрой глаза. Через несколько минут все будет в порядке.
Юноша тупо смотрел на нее, ничего не отвечая. Положив руки ему на плечи, Мэри толкнула его на кровать. Проблеск сознания промелькнул в его глазах, он попытался встать на ноги, нашаривая рукоятку револьвера. Но эта попытка отняла последние силы, и, согнувшись, он рухнул на кровать. Опытным движением Мэри подняла ему веки. Все в порядке, мальчик отключился. Она улыбнулась, подошла к окну и выглянула на улицу.
Ее сутенер стоял на противоположной стороне улицы у входа в салун. В знак того, что путь свободен, она дважды подняла и опустила занавеску. Сутенер вошел в гостиницу. Когда он поднялся в комнату, Мэри уже была одета.
– Ты слишком долго возилась, чтобы затащить его сюда, – недовольно пробурчал он.
