— Я говорю, что Селеста — настоящее сокровище, одна из самых знаменитых красавиц страны. Повезло тебе, — сказал я.
— Да-да, конечно, — пробормотал Гарри, думая о чем-то своем.
— Ты ведь знала, чего хотела, и получила это? — спросил я Селесту.
— Я... — начала она.
— Скажи мне, Селеста, какая теперь у тебя жизнь? Бурлит, наверное, — телевидение, выступления в ночных клубах, известность, все дела.
— Это, — сказала Селеста. — Это не...
— Это как в производстве кетчупа, — перебил Гарри. — Шоу должно продвигаться, струиться, кетчуп должен продвигаться, струиться. Им нужно все здесь и сейчас. Вот чтобы по первому слову. Раз — и оно сразу же появилось. Они не успевают задуматься о том, как оно там появилось. Их это не интересует. — Он хлопнул рукой по бедру. — Но без сотен и сотен людей, которые рвут пупок, чтобы все изготовить и доставить по адресу, не будет ни телевидения, ни кетчупа!
— Селеста, мне очень понравилось твое исполнение «Одиночества», — сказал я. — Там, в последнем куплете, ты...
Гарри хлопнул в ладоши.
— Она отлично поет. Мы бы стали ее спонсорами, если бы индустрия могла хоть о чем-то договориться. — Он перевернулся на живот и уставился на Селесту. — Мамуся, как насчет пожрать?
Разговоры за ужином плавно перетекали от одной темы к другой, но, как шарик на мошеннической рулетке, неизменно возвращались к производству кетчупа.
Селеста пыталась заговорить о вложении своих денег, но этот вопрос, обычно животрепещущий и насущный, раз за разом захлебывался и тонул в кетчупном море.
— Сейчас я зарабатываю по пять тысяч в неделю, — говорила Селеста, — и вокруг меня, наверное, миллион всяких советчиков, знающих, как распорядиться моими деньгами. Но я хотела спросить совета у друга, у старого друга.
— Все зависит от того, чего ты ждешь от своих инвестиций, — ответил я. — Роста? Стабильности? Быстрого возврата вложений?
— Главное — не надо вкладывать деньги в производство кетчупа, — встрял Гарри. — Если они очнутся, то есть, если я смогу их растормошить, то первый скажу — вкладывайся в кетчуп и не вздумай выходить. Но пока все остается как есть, можешь с тем же успехом вложить свои деньги в мавзолей генерала Гранта.
— Эм-м... Селеста, мне кажется, что при твоей структуре налогов важнее вложиться в рост, а не ждать немедленных дивидендов.
— Ой, эти налоги! — воскликнула Селеста. — Гарри посчитал, что ему выгоднее работать вообще бесплатно.
— За любовь, — кивнул Гарри.
— А в какой компании ты работаешь?
— Я консультирую индустрию в целом, — заявил Гарри.
Зазвонил телефон. Вошла служанка и сказала, что просят Селесту, — на линии был ее агент.
Я остался один на один с Гарри и обнаружил, что мне не приходит в голову ничего, что не казалось бы банальным и мелким перед лицом надвигающегося краха индустрии кетчупа.
Чувствуя себя неуютно, я начал смотреть по сторонам и обнаружил, что стена за моей спиной украшена множеством солидного вида документов с сургучными печатями, лентами и витиеватыми подписями с кучей вензелей.
Они были выданы самыми разными объединениями человеческих существ, и общего в этих бумагах было одно: они все славословили Селесту. Она была и «Образцом для подрастающего поколения», и «Телевизионным открытием года». Она участвовала в Неделе пожарной безопасности, давала концерты в армии...
— Какая женщина, — сказал я.
— Видишь, как надо придавать веса подобным вещам? — спросил Гарри. — У этих бумаг такой вид, будто они действительно чего-то стоят.
— Да, как договора о ненападении, — согласился я.
— Люди, вручающие кому-то такие штуки, считают их ценными — даже если это никчемная бумажка, да еще и с орфографическими ошибками. Им это приятно. Они чувствуют собственную значительность.
— Может быть, — кивнул я. — Но все-таки эти дипломы выражают какую-то признательность и уважение.
— Поэтому их надо вручать за толковые предложения. Я пытаюсь пробить эту идею. Если кто-то придумал, как улучшить некий процесс, дайте ему сертификат, грамоту, любую финтифлюшку, чтобы он мог вставить ее в рамку, повесить на стену и хвастаться перед знакомыми.
В комнату вернулась Селеста — она явно была чем-то взволнована.
— Дорогой, — сказала она Гарри.
— Я рассказываю ему про награды за дельные предложения, — сказал Гарри. Он снова повернулся ко мне. — Прежде, чем ты сумеешь понять, в чем они состоят, тебе надо понять, как делается кетчуп. Все начинается на ферме, с помидоров, так?
— Дорогой, — повторила Селеста. — Извини, что я тебя перебиваю, но мне только что предложили роль жены президента.
— Соглашайся, если хочешь, — ответил Гарри. — Не хочешь — откажись. Так на чем мы остановились?
— На кетчупе, — подсказал я.
Уехав от Дивайнов, я никак не мог отделаться от ощущения обреченности.
Беспокойство Гарри о судьбе индустрии кетчупа передалось и мне тоже, стало частью меня. Один вечер с Гарри приравнялся к году одиночного заключения в баке с кетчупом. Человек, переживший такое, просто не может не обзавестись вполне определенным мнением насчет этого продукта.
— Гарри, может, мы как-нибудь пообедаем вместе, — предложил я, уходя. — Давай свой рабочий номер, созвонимся.
— Его нет в справочнике, — пробурчал Гарри и весьма неохотно записал номер на бумажке. — Не надо его никому давать, ладно?
— Иначе ему будут постоянно звонить и капать на мозги, — подтвердила Селеста.
— Спокойной ночи, Селеста. Я очень рад за тебя, за твой успех. С другой стороны, чего ожидать при таком-то лице, таком голосе и имени? Даже менять ничего не пришлось, правда?
— В отличие от кетчупа, — подключился Гарри. — Изначально кетчуп не имел ничего общего с тем, что мы сейчас называем кетчупом. Тогда его делали из грибов, каштанов и множества других ингредиентов. Все началось в Малайе. «Кетчуп» на малайском означает «вкус». Мало кто это знает.
— Я точно не знал. Ну ладно, спокойной ночи!
Несколько недель мне было не до Гарри, но потом ко мне зашел крупный клиент, мистер Артур Дж. Бантинг, благородный старый джентльмен, высокий, осанистый, с седыми усами и пронзительными глазами старого индейского охотника.
Мистер Бантинг продал завод, которым владели три поколения его семьи, и теперь просил у меня совета о наилучшем вложении вырученных денег. Его завод производил кетчуп.
— Меня всегда интересовало, — сказал я, — как бы приняли в этой стране кетчуп, сделанный по настоящему малайскому рецепту.
За секунду до этого мистер Бантинг выглядел усталым пожилым человеком, подводящим итоги своей жизни. А тут он весь просиял.
— Вы интересуетесь кетчупом?
— Как любитель, не более.
— Кто-то из вашей семьи им занимается?
