Стрелка (Рассказ охотника)

кочки. Опомнился, наткнувшись на тальники. Раньше мы со Стрелкой всегда отдыхали здесь после охоты и завтракали бутербродами. Бумажки там старые лежали да серая зола от костров, которыми от комаров оберегались.

Положил я Стрелку в зыбкую тень, подсунул ей под голову свою куртку и сел рядом. Про доктора и забыл. Показалось: все происшедшее — дурной сон, и, стоит мне пробудиться, Стрелка встанет, отряхнется и подойдет ко мне. Сижу и жду. Должно быть, рехнулся немного.

Но нет, не встает Стрелка.

Ветер напрасно перебирает ее легкую, подсохшую шерсть.

Я могу сколько угодно ласкать ее.

«Береги собаку… Люби», — принесся хриплый шепот.

— Кончено, — сказал я. — Все кончено… Не сберег.

Странное, какое-то каменное равнодушие овладело мною, словно от жара что-то внутри свернулось, спеклось тугим комом. Чужим показался я сам себе, и ничего на свете мне не было жаль.

Вырыл я ножиком под кустами ямку, постелил свою куртку и на нее положил Стрелку. Засыпал землей, вырезал дернину и прикрыл сверху. Лягушонок прыгнул на зеленый холмик и уселся, уставив на меня круглые блестящие глаза.

Я встал, постоял немного и пошел. И мне было все равно, куда идти. Равнодушно посмотрел на болото, столь же равнодушно вспомнил о брошенном ружье, разыскал его, вылил из стволов воду и долго рассматривал. Красивое оно, но бесчувственная и совсем ненужная мне теперь вещь.

Закинул его на плечо, иду дорогой. В ногах — шаткость, а я все иду и иду. Вышел в поле, где мы со Стрелкой куропаток искали, и там всплакнул. После этого немножко отпустило…

Бросил я тогда охоту, продал ружье и раздал все припасы. Работаю с яростью, вечерами занимаюсь с детьми. Жена сияет, теща рада, бормочет: «Отвязалась от нас, проклятущая».

Детишки одни горевали. Известное дело, эти-то любят животных.

Днем к не вспоминал Стрелку, а ночами она мне долго снилась. Все терял ее, и это очень меня огорчало.

Потом, лет этак через пять, схлынуло. Снова ружьишко купил и все прочее. Но собак больше не держу. Не могу. Да и охочусь с прохладцей, будто свою неуемную охотничью страсть вместе со Стрелкой под тальниками зарыл.

А вспоминаю часто. Бывает, на охоте покажется: сейчас вот Стрелка выбежит навстречу мне из-за кустов. Сердце сожмет, заноет. Из-за этого разлюбил я лес и больше за утками охочусь.

Что же, виноват, не сберег. Доктор один говорил, что я, дескать, ни при чем, что-де погибла Стрелка из-за разрыва какой-то там аорты. Думаю, успокаивал он меня.

А иной раз и такое думается: хорошо Стрелка умерла, радостно. Дай бог каждому умереть за любимым делом, а Стрелка любила охоту.

Она была великой охотницей!

Вот как бывает в жизни — гаснет искорка в прогоревшем костре, и ничего не поделаешь, сам виноват. Просмотрел.