А я и собирался жить в соответствии с этим заявлением.
– Ну, – легко сказал я, – долго же ты добиралась.
Дел улыбнулась, показав зубы.
– Мы вообще-то не собирались тебя искать.
– Тогда зачем ты пошла?
– Нам нужна лошадь.
С этим не поспоришь, раз пять лошадей Гаррода погибли.
– Как остальные?
– Адара устала и сообщает об этом всем, кто оказывается рядом. Гаррод еще переживает из-за гибели своей пятерки, но это естественно для Говорящего с лошадьми. Массоу принимает все за приключение. Киприана… – Дел пожала плечами. – Она хотела пойти со мной, но Адара заставила ее остаться.
Я провел ладонью по лицу.
– Аиды, Дел, что же мне с ней делать? Она же еще девочка…
– А если бы она была старше? – Дел снова улыбнулась, задумчиво приподняв брови. – И она не так уж молода, Тигр. Всего на пять лет младше меня.
– Знаю, знаю… Не напоминай, – я вздохнул. – Иногда мне кажется, что ты слишком молода для меня.
– Мне тоже, – безжалостно согласилась она. – Мне бы подошел кто-то вроде Гаррода… – она старательно изобразила задумчивость.
– Ну нет, – прямо сказал я, – только не Гаррод. Он не для тебя. А если он принимал участие в убийстве твоей родни?
Все ее веселье моментально исчезло. В глазах снова появился лед.
– Гаррод этого не делал, – холодно сообщила она, – но он знает об этом. Не может не знать. Он был с Аджани.
– Был с ним? – я нахмурился. – Одно дело знать его, другое быть в его банде.
– Он знает Аджани. Он так сказал. И он был в его банде. Но он клянется, что это было давно и он никогда не убивал людей, – Дел говорила таким спокойным голосом, что он выдавал ее гнев сильнее чем крик. – В этом есть какая-то разница, но мне еще нужно разобраться.
Конечно стоило обсудить Гаррода, подумал я, но у нас были темы и поважнее. Например гончие. Так я и сказал.
Дел покачала головой.
– Пока они исчезли, но, думаю, еще вернутся, – Дел покачнулась, когда жеребец снова потерся о нее. – Может ты и прав, Тигр. Похоже, что они идут за кем-то – или чем-то – конкретным… и почти наверняка они заколдованные звери. Их создала не природа, иначе они не действовали бы так избирательно, так целеустремленно. И они никогда бы не позволили тебе и жеребцу сбежать.
– Я и сам этому удивился, – я подобрал покачивающийся повод. – Он слишком устал, чтобы везти двоих, баска. Нам придется идти за тобой.
Она махнула рукой в Северном направлении.
– Это недалеко, пара миль. В каньоне… – она задумалась и странно улыбнулась. – Очень интересный каньон.
– Надеюсь не очередная ловушка, – я пошел вперед, жеребец поплелся за мной.
– Нет, что ты. И гончие туда не пойдут. Слишком сильна магия.
– Магия? – я остановился. – Магия?
Дел кивнула.
– Очень могущественная магия. Такого ты еще не встречал.
Я хмыкнул.
– За мою жизнь я видел магию не часто, баска, но в большинстве случаев она мне не нравилась. Магия есть и в гончих, даже ты признаешь это.
– Да, я признаю, – терпеливо согласилась она. – Да, гончие рождены магией, злобной магией… но Кантеада другие.
– Что?
– Не что, кто. Кантеада, – Дел вздохнула. Вид у нее был совершенно дурацкий. – Тигр, если бы ты мог понять…
– Постараюсь, – сухо пообещал я. – Объясни.
Дел покачала головой.
– Объяснения не помогут. Ты не поймешь. Иногда мне кажется, что некоторые вещи ты понять просто не в состоянии.
Ее слова мне не очень польстили.
– Откуда ты знаешь? Я не совсем слепой…
– Не слепой, – она не дала мне закончить. – Глухой. По крайней мере глухой к музыке.
– Музыка, – вздохнул я, проводя ладонью по лицу. – Баска, ты могла бы объяснить поконкретнее? Вся эта болтовня про музыку и магию…
– Вся эта «болтовня», как ты выразился, слишком конкретна, чтобы ты ее понял, – Дел показала на Север, предлагая продолжить путешествие.
Я снова повел жеребца вперед.
– Значит ты говоришь, что эти люди, Кантеада, музыканты.
– Нет, – мягко возразила она. – Кантеада это сама музыка.
Я хмыкнул.
– Заметная разница.
– Разозлился, да? – Дел покачала головой. – Я же говорила, ты не поймешь.
– Я понял одно, – объявил я. – Неизвестно по какой причине, насколько я могу судить, нами заинтересовался волшебник и отправил по нашему следу гончих из аид. Может, конечно, он так развлекается, но мне это удовольствия не доставляет, – я хмуро посмотрел на Дел. – Мне не нравится эта история, мне не нравится все, что с нами происходит, даже эта страна мне не нравится, – я глубоко вздохнул, снова помолчал и, заметив, что она еще слушает, продолжил в том же духе. – С той минуты, как мы пересекли Границу, я все время мокрый. Ты наполовину заморозила меня мечом, на меня напали локи, живые и мертвые всадники, за мной гнались заколдованные гончие, мать и дочь лезут ко мне, требуя любви, и все это время ты меня тактично от себя отгоняешь. И ты еще винишь меня, что я разозлился?
Дел задумчиво разглядывала меня.
– Ты устал, – наконец заключила она. – Ты почувствуешь себя лучше, когда поешь.
– Поешь, шмаешь, – проворчал я. – Я почувствую себя лучше только когда мы покончим с твоими делами и вернемся на Юг, где тепло, светло и сухо.
Дел взяла у меня повод.
– Если мы будем стоять здесь, Тигр, мы никогда никуда не попадем.
Раздражение, как и дождь, никак не унималось. Я повернулся и пошел.
24
Справа от нас тянулся узкий каньон, по которому мы с жеребцом успели прокатиться два раза, в обе стороны. Слева над нашими головами поднималась серая унылая скала, блестевшая от бесконечного дождя, сыпавшего с неба. Скала выглядела так, словно кто-то высек ее из земли гигантским топором, оставив огромные зарубки и борозды, но грубые резкие контуры смягчали мох и упавшие листья, устилавшие всю скалу зелено-золотым ковром, отливавшим цветом увядшей сливы.
– Здесь даже цвета другие, – пожаловался я, шурша мокрыми от дождя листьями.
Дел посмотрела на меня, на скалу, на голые деревья, на листопад, на землю цвета меха выдры. Подумав, она кивнула.
