«Звездным танцем» в его телевизор, и мы вчетвером смотрели ее вместе, пока Мария управлялась в ресторане, и когда кассета закончилась, прошло полчаса, прежде чем кто-либо из нас смог заговорить.
Итак, конечно же, теперь нам ничего больше не оставалось, как отправиться на Скайфэк.
Рауль настаивал, что оплатит свой проезд сам. Это меня удивило и обрадовало.
— Как могу я просить вас покупать кота в мешке? — рассудительно спросил он. — Я вполне могу оказаться одним из тех людей, у которых кос— мическая болезнь так никогда и не проходит.
— Я собираюсь поддерживать хотя бы небольшую гравитацию в жилых модулях, Рауль. А ты имеешь хоть малейшее представление, во сколько обой— дется полет наверх штатскому лицу?
— Я могу себе это позволить, — сказал он просто. — Вы это знаете. И я не принесу вам пользы, если буду оставаться дома все время. Я войду в вашу расчетную ведомость с того дня, когда мы будем уверены, что я гожусь для этой работы.
— Это глупо, — возразил я. — Я собираюсь платить за проезд прибывающих наверх учеников. У них гарантий будет не больше, чем у тебя, но они наверняка не будут платить за свои билеты. Почему ты должен подвергаться дискриминации за то, что ты не бедняк?
Он упрямо покачал головой, и очки оставили отпечатки по бокам его носа.
— Потому что я хочу сделать именно так. Благотворительность предназначена для тех, кто в ней нуждается. Я уже достаточно пользовался ею и благословляю людей, которые помогали мне, когда я нуждался в помощи. Но больше мне это не нужно.
— Хорошо, — согласился я. — Но после того, как ты докажешь свою пригодность, я возмещу тебе убытки, хочешь ты этого или нет.
— Это справедливо, — сказал он, и мы заказали себе билеты.
Коммерческие перевозки на орбиту находятся в ведении SIC, «Спейс Индастриз Корпорейшн», филиала Скайфэка, и я должен поздравить их с одним из превосходнейших нечаянных каламбуров, которые я когда-либо видел. Когда после нескольких часов унижения таможенным и медицинским осмотром мы нашли нужный нам шлюз в космопорте, я был настроен весьма ядовито. Я все еще не полностью переадаптировался после времени, прове— денного в невесомости вместе с Шерой, и максимум, что мне удалось вымолить у медиков корпорации, было три недели — мои связи в руководстве для дежурного медэксперта ничего не значили. Так что я был занят тем, что злился на медиков и на нехватку времени и собирался с силами в преддверии старта, когда повернул за последний угол и очутился перед вывеской, которая сообщила мне, что я пришел, куда нужно.
Там было сказано: S.I.C. TRANSIT gloria mundi — добавил я от себя* . Я так смеялся, что Норри и Раулю пришлось помочь мне войти на корабль и пристегнуть меня, и я все еще продолжал смеяться, даже когда ускорение вжало нас в кресла.
Разумеется, как только выключили двигатель, с Раулем случился приступ космической болезни, — но у него хватило ума пропустить завтрак, да и укол быстро помог ему. Этот малорослый забавный паренек обладал феноменальной выдержкой: к тому времени, как мы состыковались с Кольцом-1, он уже пытался отрабатывать рифы на своем «Саундмастере».
Белый, как бумага, и абсолютно ничего вокруг не замечающий, взгляд стороной обходит видеоэкран с видами космоса, пальцы не отрываются от клавиатуры «Саундмастера», а уши надежно заткнуты наушниками. Если Рауля еще когда-либо и беспокоила тошнота, он в этом не признавался.
У Норри не было вообще никаких проблем. У меня тоже. На всякий случай мы назначили встречу с начальством на час позже нашего прибытия. Так что, запрятав Рауля в отведенной ему комнате, провели время в холле, наблюдая за звездами на большой видеостенке. Холл не был переполнен; туризм резко сократился после появления чужаков и больше не восстановился. Новые земли казались не такими привлекательными, когда где-то в них таились индейцы.
Мои попытки играть для Норри роль бывалого космического волка перед потерявшим дыхание новичком были до смешного неудачны. Ни для кого никогда космос не становится привычным, и мне просто было приятно первому знакомить Норри с космосом. Но если мне не удалось принять облик космического бродяги, то во всяком случае, что следует делать дальше, я знал.
— О Чарли! Как скоро мы сможем выбраться наружу?
— Вероятно, не сегодня, дорогая. — Почему?
— Слишком много надо сделать сначала. Мы должны оскорбить Токугаву, поговорить с Гарри Штайном, поговорить с Томом Мак-Джилликади, и когда все это будет выполнено, тебе предстоит первое занятие по выходу в открытый космос — внутри станции.
— Чарли, ты ведь уже обучал меня всему.
— Еще бы. Я — старый космический волк с опытом шесть месяцев. А ты салага, ты никогда даже не касалась настоящего р-костюма.
— Ой, ладно! Я запомнила каждое слово, которое ты говорил. Я не боюсь.
— Вот тут-то и кроется причина, по которой я отказываюсь выходить с тобой сейчас в открытый космос.
Она сделала гримасу и заказала кофе, нажав на кнопку в подлокотнике кресла.
— Норри. Послушай меня. Разговор идет не о том, чтобы надеть непромокаемый плащ и постоять рядом с Ниагарским водопадом. Примерно в шести дюймах за этой стенкой находится наиболее враждебная среда из всех доступных человеку на данный момент. Технология, которая позволяет тебе вообще выжить там, моложе тебя. Я не позволю отходить даже на десять метров от шлюза, пока не буду убежден, что ты боишься всеми печенками.
Она отказалась встретить мой взгляд.
— Проклятие, Чарли, я не ребенок и не идиотка.
— Тогда не веди себя, как то и другое одновременно. — Она подпрыгнула на сиденье и посмотрела на меня. — А кто же еще, кроме ребенка и идиота, поверит, что ты приобрела новый набор рефлексов, всего лишь услышав о них?
Это могло перейти в полномасштабную ссору, но официант выбрал именно этот момент и притащил Норри кофе. Персонал холла любит устраивать представления для туристов. Наш официант решил подойти к нашему столику так же, как Джордж Ривз, который, бывало, прыгал через высокие дома, а мы были в добрых пятнадцати метрах от кухни. К несчастью, после того, как он оттолкнулся и уже не мог отменить прыжок, одна точная туристка решила сменить место, не осмотревшись, и выбрала курс, пересекающийся с ним. Официант и глазом не моргнул. Он выбросил в сторону левую руку, расправил драгу (эта штука выглядит в точности как паутина, которая свисает с локтя Человека-Паука ему на ребра); подхватил ею туристку; поднес руку к груди, чтобы свернуть драгу; перенес кофе в эту руку; выбросил правую руку и вернулся на прежний курс; и все это за одно мгновение. Туристка пронзительно вскрикнула и упала, когда он пролетел мимо. Она приземлилась на задницу, подпрыгнула и проскользила еще порядочное расстояние. Официант совершил мастерскую посадку около Норри. серьезно вручил ей чашку кофе, с которым он стартовал — сохраняя весь напиток до последней капли! — и снова взмыл в воздух, чтобы посмот— реть, что стало с туристкой.
— Кофе свежий, — сказал я, пока Норри таращила глаза. — Официант только что приземлился.
Это — одна из самых старых хохм на Скайфэке, и она всегда работает.
Норри поперхнулась и чуть не пролила горячий кофе себе на руку — только низкая гравитация дала возможность справиться с посудой. Это оборвало ее смех. Она уставилась на чашку, а потом на официанта, который вежливо указывал разъяренной туристке на одну из полудюжины табличек:
«Осмотритесь, прежде чем прыгать».
— Чарли?
— Ну.
— Сколько мне нужно занятий, прежде чем я буду готова?
Я улыбнулся и взял ее за руку.
— Не так много, как я думал.
Встреча с Токугавой, новым председателем, была скверной комедией. Он принял нас лично, в бывшем кабинете Кэррингтона. Все это создавало впечатление провинциального епископа на папском троне. Или, возможно, выражение «тунец в роли пираньи» ближе к тому образу, который я хочу передать. В яростной
