устарело, и танцу двадцать первого века придется это признать.
— И это как раз то, что тебе нужно, чтобы добиться своего. Новый тип танца для танцора нового типа. Уникально. Это привлечет внимание публики, и на много лет вперед ты застолбишь свой участок. Мне нравится это, Шера. Мне это нравится. Но сможешь ли ты это пробить?
— Я много думала о твоих словах, что гравитацию победить нельзя, но сама попытка прекрасна. Эта идея засела у меня в голове на месяцы. А потом однажды я зашла к соседям, у которых был телевизор, и увидела новости о бригаде, работающей на Скайфэк-2. Я всю ночь думала, а на следующее утро приехала в Штаты и попала на Скайфэк-1. Почти год я пробыла там, наверху, добираясь ближе к Кэррингтону. Я могу это сделать, Чарли, могу сделать так, что это сработает.
Ее подбородок задрожал. Я уже видел эту характерную дрожь — когда она накричала на меня в ресторане «Ле Мэнтнан».Это был знак того, что она решилась.
Я все равно нахмурился.
— С Кэррингтоном в качестве толкача.
Она отвела взгляд.
— Бесплатных ленчей не бывает.
— Какова плата?
Она не отвечала — достаточно долго, чтобы молчание стало ответом. В тот миг я опять начал верить в Бога, впервые за долгие годы, только затем, чтобы иметь возможность ненавидеть его.
Но я держал рот на замке. Она была достаточно взрослой, чтобы самостоятельно распоряжаться своими финансами. Стоимость мечты растет с каждым годом. Черт, я почти ожидал услышать нечто подобное с того самого момента, как она позвонила.
Но только почти.
— Чарли, не сиди с таким лицом. Скажи что-нибудь. Выругай меня, назови шлюхой, скажи хоть что- нибудь!
— Чепуха. Суди себя сама, мне хватает забот разбираться со своими собственными грехами. Ты хочешь танцевать, и ты заполучила спонсора. А теперь у тебя есть и видеооператор.
Последнюю фразу я вообще не собирался говорить.
Странно, но вначале это ее почти разочаровало. Но потом она расслабилась и улыбнулась.
— Спасибо, Чарли. Можешь прямо сейчас бросить то, чем ты занимался?
— Я работаю на образовательной станции в Шедиэйке. Я даже один раз отснял кое-какой метраж танцев. Танцующий медведь из Лондонского зоо— парка. Самое удивительное было то, что он здорово танцевал.
Она усмехнулась.
— Я могу уволиться.
— Я рада. Не думаю, что мне удалось бы пробить это без тебя.
— Я работаю на тебя. Не на Кэррингтона.
— Хорошо.
— Где вообще этот великий муж? Ныряет с дыхательным аппаратом в ванне?
— Нет, — прозвучал тихий голос от двери.
— Прыгаю с парашютом в вестибюле.
Его инвалидная коляска была передвижным троном. На нем был пятисотдолларовый костюм цвета клубничного мороженого, матово-голубая водолазка и одна золотая серьга в ухе. Туфли из натуральной кожи. Часы из этих новейших, без ремешка, которые приятным голосом говорят вам, который час. Для Шеры он был недостаточно высок, а его плечи непропорционально широкими, хотя костюм изо всех сил пытался скрыть и то, и другое. Глаза его были как две ягоды черники. Его улыбка была улыбкой акулы, раздумывающей, который кусок окажется вкуснее. Мне сразу захотелось заехать в эту рожу кирпичом.
Шера вскочила.
— Брюс, это Чарльз Армстед. Я тебе говорила…
— Ну конечно. Парень с видео. — Он подкатился вперед и протянул безукоризненно наманикюренную руку.
— Я — Брюс Кэррингтон, Армстед.
Я остался сидеть, держа руки на коленях.
— Ну разумеется. Парень с деньгами. Одна его бровь приподнялась на вежливую четверть дюйма.
— О Господи. Еще один грубиян. Но если ты так хорош, как говорила Шера, я тебя нанимаю.
— Я просто гнусен.
Улыбка погасла.
— Давайте прекратим соревноваться в колкостях, Армстед. Я не ожидаю от творческих людей хороших манер, но, если понадобится, я могу проявить гораздо более материальное презрение, чем то, на которое способны вы. А сейчас я устал от этой проклятой гравитации, и у меня был паршивый день сегодня — давал показания в пользу друга в суде. И похоже, завтра меня вызовут опять. Хотите вы эту работу или нет?
Тут он меня поймал. Я хотел.
— Да.
— Тогда договорились. Ваша комната 2772. Летим на Скайфэк через два дня. Будьте тут в 8 утра.
— Я хочу поговорить с тобой о том, что тебе понадобится, Чарли, — сказала Шера. — Позвони мне завтра.
Я обернулся, чтобы оказаться с ней лицом к лицу, и она отпрянула от моего взгляда.
Кэррингтон не обратил внимания.
— Да, составьте список ваших требований сегодня же, чтобы все необходимое было отправлено вместе с нами. Не скупитесь. Если вы не позаботитесь об этом сейчас, придется обходиться тем, что есть. Спокойной ночи, Армстед. Я повернулся к нему.
— Спокойной ночи, мистер Кэррингтон. — (Чтоб ты сдох).
Он повернулся к наргиле, и Шера поспешила заново наполнить чашечку и сменить воду. Я торопливо развернулся и потащился к двери. Нога болела так, что я чуть не упал, но я стиснул зубы и дошел. У двери я сказал себе:
сейчас ты откроешь дверь и выйдешь. А потом повернулся на каблуках:
— Кэррингтон!
Он моргнул, удивленный тем, что я еще существую.
— Да?
— Вы отдаете себе отчет, что она ни в малейшей степени вас нс любит?
Это имеет для вас хоть какое-нибудь значение? — Мой голос звенел, а кулаки сжались.
— О… — сказал он. И повторил: — О… так вот оно что. Я не подумал, что успех сам по себе может вызвать так много презрения. — Он отложил мунд— штук и сцепил пальцы. — Вот что я вам скажу, Армстед. Никто никогда не любил меня, насколько я знаю. Этот костюм меня не любит. — Впервые в его голосе прозвучали человеческие нотки. — Но он принадлежит мне. Теперь убирайтесь.
Я открыл было рот, чтобы сказать ему, куда засунуть его успех, но увидел лицо Шеры, и боль, которая на нем читалась, вдруг заставила меня ощутить глубокий стыд. Я тотчас вышел, а когда дверь за мной закрылась, меня стошнило на коврик, который стоил ненамного меньше, чем камера «Хэмилтон Мастерхром». Мне было жаль в тот момент, что я надел галстук
По крайней мере поездка на космодром Пайке Пик была эстетически приятной. Я люблю летать, скользить среди величавых облаков, наблюдать разворачивающуюся процессию гор и долин, обширные лоскуты полей, замысловатую мозаику построек — все проплывающее внизу.
Но прыжок на Скайфэк в персональном шаттле Кэррингтона «Тот первый шаг» вполне мог быть просмотром старого фильма «Космический коммандо». Я действительно знаю, что в космических кораблях нельзя делать иллюминаторы — но, проклятие, у видео на борту разрешение, цвета и ощущение присутствия не выше, чем у телевизора в вашей гостиной.
Единственное различие в том, что там звезды «двигаются», чтобы дать иллюзию путешествия, а здесь — нет. И еще нет того монтажа, который представляет вам драматические и увлекательные кадры.
