говорил:
— Смотри, чтоб никаких собак, ни рож, ни чертей в книге не было.
— Как это?
— Ну, возьмешь да нарисуешь в книге какую-нибудь загогулину.
— Зачем же я стану рисовать?
— Будто я знаю! Мое дело предупредить, чтоб ни рож, ни собак. Это книжка общественная. Если б это была твоя собственная книга, тогда, пожалуйста, рисуй, но даже в собственной книжке не надо ничего рисовать, потому что после тебя она достанется твоему младшему брату или сестре или товарищу дашь почитать. Так что мое дело предупредить, а если ты не будешь слушаться, то потом я не так с тобой буду разговаривать.
— Ну ладно, сказал — и хватит. Но Костя не унимался, и каждому, кто брал книжки, он растолковывал в отдельности, почему надо бережно обращаться с книгами.
После уроков он, пригорюнившись, сидел возле шкафа и с грустью смотрел на поредевшие ряды книг на полках.
— Эх, — горевал он. — Снова книг мало стало! Так хорошо было! Шкаф был полнехонек, а теперь хоть бери и опять где-нибудь доставай книг.
— Что ж тут такого? — утешал его я. — Ведь ребята прочитают и принесут книги обратно.
— «Принесут»! Принести-то они принесут, да что толку! — ответил Костя. — Они одни книжки принесут, а другие взамен их возьмут. Вот никогда и не соберешь всех книг обратно.
— Зачем же их собирать? Ведь книги для того, чтоб читать, а не для того, чтоб на полках стоять. Я взял и себе книжку, чтоб почитать дома.
— Как? — говорит Костя. — И ты берешь? И так книжек мало осталось.
— Да я, — говорю, — быстренько прочитаю и принесу. Тогда и он взял себе книжку.
— Ну ничего, — утешал он сам себя. — Будет на одну книжку меньше. Все равно их мало осталось.
С тех пор мы с Костей имели свободный доступ к книгам и стали много читать. Костя так увлекся, что читал даже на улице. Возьмет из библиотечки книжку, идет по улице и читает. Кончилось это тем, что он налетел на фонарный столб и набил на лбу шишку. После этого он перестал читать на улице и читал только дома.
К библиотечной работе он относился серьезно, и постепенно у него даже характер переменился. Он стал аккуратным, более организованным и не таким рассеянным, как был раньше. К ребятам он относился требовательно. Если кто-нибудь приходил за книжкой с грязными руками, он начинал «пилить» его:
— Как тебе не стыдно? Почему у тебя такие грязные руки?
— Ну испачкались. Тебе-то какое дело?
— Как — какое дело? Ты ведь за книжкой пришел?
— За книжкой.
— И ты такими руками будешь брать книжку?
— Какими же мне ее еще брать руками?
— Чистыми надо брать руками. Ты ведь своими руками книжку испачкаешь!
— Ну, я приду домой — вымою.
— Нет, голубчик, иди-ка ты лучше под кран и вымой руки, а потом я тебе дам книжку.
Если кто-нибудь брал книжку и долго не приносил, Костя делал ему выговор:
— И тебе не стыдно так долго книжку держать? Другим ребятам тоже хочется почитать, а ты держишь и держишь! Если неохота читать, то отдай книжку обратно, а потом снова возьмешь.
— Я ведь не прочитал. Прочитаю и принесу.
— Так ты, может, до скончания веков будешь читать!
— Зачем до скончания веков? Книжка ведь выдается на десять дней.
— Ну на десять дней. А ты когда взял?
— А я взял неделю назад. Еще не прошло десяти дней.
— А тебе обязательно надо, чтобы все десять дней прошли? Десять дней — крайний срок. А ты прочитал раньше и приноси раньше, никто тебе не велит все десять дней держать.
— Так говорят же тебе, что еще не прочитал!
— Ну, так читай быстрей!
Если кто-нибудь слишком быстро приносил книгу, ему это тоже не нравилось:
— Послушай, когда же ты успел прочитать? Вчера только взял книжку, а сегодня уже обратно принес! Может быть, ты и не читал ее?
— Зачем же я тогда брал?
— Откуда же я знаю, зачем ты берешь! Может быть, ты только картинки рассматриваешь.
— Что я, маленький?
— Ну ладно, рассказывай, о чем здесь написано.
— Что это еще за экзамен?
— Ну, мне нужно проверить, читал ты или не читал.
— Не твое дело! Твое дело выдавать книжки, а не проверять.
— Нет, уж если меня назначили библиотекарем, то я должен проверить. Если ты не читаешь, то тебе, может быть, не нужно и давать книг. Пусть лучше кто-нибудь другой берет, кто читает.
Приходилось ученику рассказывать содержание книжки.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
С тех пор как Костя исправил свою двойку по русскому и мы с ним стали вести общественную работу, наш авторитет среди ребят очень повысился. Косте разрешили играть в баскетбольной команде, и он оказался очень способным игроком. Мы выбрали его капитаном своей команды. Костя очень хорошо натренировал свою команду, и мы выиграли первенство в школьном соревновании. От этого наш авторитет еще больше увеличился, и о нашей команде написали в школьной стенгазете.
Но еще не все было у нас благополучно. Мы с Костей упорно продолжали заниматься по русскому языку, но он как застрял на тройке, так и не мог сдвинуться с места. Ему казалось, что после тройки он тут же сразу получит четверку, а потом и пятерку, но не тут-то было!
Ольга Николаевна упорно продолжала ставить ему тройки, так что в конце концов Костя даже начал приходить в отчаяние.
— Вы понимаете, — говорил он Володе, — мне теперь уже нельзя учиться на тройку. Я библиотекарь в классе и капитан команды. Про меня в школьной стенгазете написано. А я учусь на тройку! Куда это годится?
— Потерпи еще немного, — сказал Володя. — Надо продолжать заниматься.
— А я разве к тому говорю, чтоб не заниматься? Я все равно буду заниматься, только мне Ольга Николаевна никогда не поставит отметки лучше, чем тройка. Она уже привыкла, что я плохо учусь. Так я и буду ехать все время на тройке.
— Нет, — ответил Володя, — Ольга Николаевна справедливая. Когда ты будешь знать на четверку, она поставит тебе четверку.
— Ах, скорей бы она поставила! — говорил Костя. — Во всем классе один я троечник. Если бы не я, весь класс учился бы только на «хорошо» и «отлично». Я всему классу дело порчу!
Мы снова решительно брались за дело. Ольга Николаевна тоже занималась с Костей отдельно после уроков, и он хотя медленно, но зато верно продвигался вперед. Прошло полтора месяца с тех пор, как Костя получил тройку, и вот у него наконец появилась четверка. Это было радостное событие для всего класса.
В тот день у нас было собрание, и Ольга Николаевна сделала сообщение об успеваемости.
— Теперь у нас в классе нет плохих отметок, — сказала она. — Мы изжили не только двойки, но даже и тройки.
