– Надежного будущего для моей семьи. Он рассмеялся – и смолк, увидев, что она даже не улыбнулась.
– Твой брат – Верховный иллюстратор в Палассо Веррада. Многие твои родственники – придворные. В моей постели ты бываешь чаще, чем герцогиня. Гитанна, какие еще нужны гарантии?
– Всего одна, Бальтран. Пустяковая.
Он не устоял перед искушением дотронуться до нее, до принадлежащей ему – и только ему – упругой груди, колыхнувшейся под его ладонью.
– Так назови ее.
Ее уста, от поцелуев красные как маков цвет, были вполне откровенны:
– Лиши Грихальва охранной грамоты. Он обмер.
– Бальтран, разве я прошу слишком много? Грихальва – злые колдуны! Они мечтают сместить моих родственников со всех важных постов!
– Гитанна…
– И при первом же удобном случае обязательно заменят меня какой-нибудь из своих девок – чи'патрос…
– Гитанна!
– Бальтран, если их не остановить, они погубят и тебя, и твою семью и приберут к рукам все герцогство!
Он отстранился – и от ее тела, и от обольщения, и от женской тактики. Слугам было строжайше запрещено входить в спальню, а самостоятельно он не мог одеться как следует, – но все-таки принялся одеваться. Натянул свободную батистовую рубашку, просунул руки в складчатые манжеты, повесил на шею, не завязывая, кружевной воротник; наконец пришел черед кожаных туфель на тонкой подошве, с полированными бронзовыми накладками на носках и пятках. До камзола со сложным символическим узором и витым позументом он не дотронулся.
– Бальтран!
Он повернулся к ней, взялся длинными пальцами за резной столбик балдахина и наклонился. На указательном пальце блестело герцогское кольцо, точно капля свежей крови в снопе полуденных лучей, проникающем через приотворенные ставни.
– Гитанна, я не буду тебя за это осуждать… по крайней мере тебя одну. Ты – орудие в руках твоих родственников. Они уже просили меня лишить род Грихальва охранной грамоты, я отказал, и вот они решили испробовать другой способ. Эйха, я полагаю, нельзя их за это винить, они верят в то, о чем говорят. Но в постели мне не нужны интриги, которые раздирают на части двор. Запомни, вива мейа: наши отношения не должны иметь ничего общего с политикой и Грихальва.
Она побледнела до свечения кожи.
– Но ведь нас с тобой свела политика! Помнишь, Бальтран, как мы встретились? Мой брат привел меня во дворец ради тебя…
– Ради любого богатого и влиятельного мужчины, беззащитного перед твоими чарами и полезного роду Серрано.
Увы, этим простаком оказался герцог. – Пальцы, полускрытые складчатыми манжетами, крепче сжали столбик. – Гитанна, ты плохо представляешь себе то, о чем просишь. Ты ничего не знаешь о Грихальва.
– Я знаю, что среди них полным-полно тза'абских полукровок! Ты сам хоть догадываешься, в жилах скольких Грихальва сегодня течет кровь тех незаконнорожденных, чи'патрос? И откуда у тебя уверенность, что они не внемлют зову этой крови, не вынашивают замыслов возмездия за поражение на Рио Сангва?
– Они – Грихальва. – Герцог был непоколебим. – Все до одного. Их несчастных предков – напоминаю, в тех обстоятельствах у них не было выбора – приняла такими как есть сама герцогиня Хесминия, да благословят Матра эй Фильхо ее милосердие. – Пальцы коснулись губ и сердца. – И в семье до'Веррада никто и никогда не пойдет наперекор ее воле.
– Но ведь с тех пор прошло больше ста лет! – воскликнула Гитанна. – Бальтран, она давно умерла! И разве стала бы она спорить, что кровь ее семьи гораздо ценнее крови Грихальва или тза'абских бандитов?
– Кровь Грихальва, пролитая в той битве, – кстати, не случайно появилось название Река Крови, – это одна из причин, благодаря которой я – герцог, – спокойно промолвил он. – Гитанна, ты забыла историю.
– Бальтран, я помню историю! – Она села прямо, скомкав простыню, чтобы прикрыть источник недавнего блаженства герцога. – Конечно, да будет благословенно имя милосердной герцогини Хесминии, которая заступилась за тех обесчещенных женщин Грихальва и приютила грязных ублюдков. Но подумай сам, чем это нам грозит сегодня? Точно змеи, Грихальва пригрелись в самом сердце Тайра-Вирте – в Мейа- Суэрте. Если тза'абские бандиты решатся на вторжение, они найдут сообщников в столице!
– Тза'абы как единая сила полностью уничтожены на Рио Сангва, – терпеливо сказал он. Тема была для него не нова, хотя еще ни разу он не спорил с Гитанной о возможности нашествия тза'абов. – Вдобавок у них нет святого, способного повести их в бой, вернее, то, что от них осталось. Они никогда не попытаются отвоевать у нас потерянные земли.
– Бальтран, но только из-за них приграничный край – пустыня, уже почти сто лет! Гибель Пророка не сломила их дух, напротив, они озлоблены и мечтают отомстить за него. Вот почему императрица столько раз воевала с нами после Рио Сангва. И где гарантия, что у тза'абов не появится еще один сильный вождь, который назовет себя вторым Пророком?
– Гитанна, не путай войны с мелкими стычками. Их не избежать, пока наша земля процветает на зависть нищим соседям. Что говорить о тза'абах, если даже Праканса только и ждет возможности отхватить у нас кусок земли? Нет, Тза'аб Ри больше никогда не отважится воевать с нами по-настоящему. У него нет воли к победе, есть только голос, который очень красноречиво жалуется и требует репараций.
