соглашении. Он принимал участие в одном деликатном предприятии – в результате Майрия де Гхийас вышла замуж за Ренайо II, а не за своего гхийасского кузена, Иво IV, сумевшего утащить трон Гхийаса прямо из-под носа Ренайо.

Поэтому мудрые советники решили наградить Фелиппо красивой и очень молодой женой, которую к тому же он выбрал сам.

Будущая жена категорически отказалась выйти за него замуж.

Слезы потекли по щекам Элейны. Она прижала кулаки к глазам, не желая снова вспоминать о пережитом унижении.

Но не могла забыть и дня похорон, когда, прижав одну руку к груди и испытывая самое искреннее горе, сидела во вдовьем кресле рядом со смертным одром своего покойного супруга… и вдруг почувствовала, как дурманящее девчоночье восхищение, которое она переживала, глядя на своего престарелого мужа, исчезает при виде его лица, скованного маской смерти. Скорбящие родственники проходили мимо, а она пыталась привести в порядок мысли.

Матра Дольча! Он вызывал у нее отвращение! Старый, распутный, с шершавой кожей, ставшей такой после стольких лет работы с красками… а она обожала его, льстила ему, ласкала. И вот эти чувства ускользнули, словно легкая тень от облака. Он ей вовсе не нравился. Она отказалась выйти за него замуж и решительно заявила родителям и всем остальным родственникам, что не желает быть женой Фелиппо Грихальвы.

'Я не выйду замуж за Фелиппо Грихальву”.

Элейна сидела в тот день неподалеку от погребального костра и наконец поняла, что почти три года жила во сне. Проснувшись, она с изумлением посмотрела на черные кружевные перчатки и старое черное платье, вышедшее из моды лет двадцать назад и перешитое по ее фигуре, – жесткий корсет сковывал каждое' движение. Она слушала соболезнования родственников, но их слова, казалось, доносились из-за высокой каменной стены.

В конце концов Лейла сказала ей правду. Иллюстраторам удалось раздобыть ее кровь и слезы, а потом они воспользовались своим Даром и нарисовали ее портрет-повиновение, заколдовав его таким образом, что она не могла не согласиться выйти замуж за Фелиппо.

'Я была против! – возмущалась Лейла. – Не сомневайся, я была категорически против. Но, что бы ни говорили сестры Тасии, ее кровь течет и в их жилах. Диониса и Гиаберто провернули все шито-крыто, и никто ничего не узнал. А потом… Эйха! “Ну что в этом плохого? – заявили остальные. – Девушке надо знать свое место”. Северин умер, благослови, Матра, его добрую душу, и мой Юстино тоже от нас ушел, бедное дитя, а Витторио не вернулся из-за границы… Я могла лишь умолять их вспомнить о чести. Представить себе, что мой сын согласится на такое злодеяние! Уж можешь быть уверена, я высказала Ревирдину все, что думаю о нем, – как он посмел дать согласие наложить чары на собственную дочь! Но ты снова со мной, меннина. Больше они тебя не обидят”.

Однако Лейла умерла – ее сразила последняя вспышка летней лихорадки, унесшая в самом начале эпидемии Фелиппо. Через два месяца после его смерти Элейна тоже заболела, и у нее был выкидыш – последнее наказание, несчастное, уродливое существо.

– Больше они ко мне не прикоснутся, – поклялась она подушке.

Та, естественно, ничего не сказала в ответ, но мягкая ткань высушила последние слезы. Она услышала, как скрипнула дверь, потом ее тихонько прикрыли, и Элейна вскочила, готовая встретить противника во всеоружии.

Беатрис держала в руках корзинку с апельсинами и виноградом.

– Я подумала, а вдруг ты проголодалась.

Элейна снова опустилась на кровать.

– Нет.

– Ну, может быть, захочешь позже. Мама решила запереть тебя в комнате. Мне удалось прихватить из гостиной твой альбом.

– Спасибо. – Элейна так устала, что у нее уже не осталось сил возмущаться новым оскорблением. Запереть в комнате!

– Грандтио Кабрал пришел поговорить с тобой, он за дверью.

– Я не желаю с ним разговаривать! Взрывной характер Элейны никогда не производил должного впечатления на Беатрис.

– Конечно, не желаешь, но могла бы поздороваться и вести себя вежливо, раз уж у тебя все равно нет выбора.

– Беатрис, и как тебе это только удается? – воскликнула Элейна. – Если у меня нет выбора, так почему бы мне не показать ему, что я на самом деле чувствую? Разве у тебя нет никаких чувств?

Беатрис улыбнулась ей и пошла к двери. При обычных обстоятельствах никто, кроме матери, отца и брата, не допускался в их личные апартаменты, но Кабрал был не только их дядюшкой, но и человеком, к чьему мнению прислушивался сам Великий герцог. Если он решил переговорить со своей внучатой племянницей в ее собственной спальне, никто из членов Совета не осмелился бы ему возразить.

Кабрал с мрачным видом вошел в комнату, под мышкой он держал картину. Поставив ее на мольберт в углу комнаты, снял покрывало, и Элейна увидела собственную картину – “Битва на Рио Сангва”.

На переднем плане будущий герцог Ренайо держит на руках своего умирающего отца, Алессо, слева распростерся взятый в плен тза'абский воин. За спинами собравшихся вокруг офицеров видно поле боя, усеянное телами погибших солдат, а еще дальше – равнины Хоарры, золотые в лучах вышедшего из-за облаков солнца.

– Отличная картина, и тебе это прекрасно известно, – заявил Кабрал, не обращая никакого внимания на заплаканное лицо Элейны и смятую постель. – Большинство художников не могут удержаться от соблазна скопировать “Битву” Бартойина, а ты решила вспомнить древнюю “Смерть Верро Грихальвы”, выполненную Пьедро Грихальвой. Это, конечно, повторение, не более того, но твоя работа заставляет задуматься. И уж сделана она совсем не в современном стиле. Возможно, ты слишком ярко и детально изобразила задний план… впрочем, не знаю, уверенности у меня нет. Отвлекает зрителя от треугольника…

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×