Она фыркнула. Несмотря на юный возраст, девушка казалась ожесточившейся.
– Прошу прощения, маэссо, но откуда вы к нам прибыли?
– Из других краев. А что случилось с остальными?
– Стража арестовала всех музыкантов. Моя тетя говорит, что солдаты хватают музыкантов и печатников по всему городу за то, что те поют запрещенные песни и распространяют призывы к бунту. За то, что не скрывают своих мыслей! Но в Мейа-Суэрте это преступление!
– Где Элейна?
– В гостиной вместе с маэссо Асемой. Он хочет поговорить с вами.
Подхватив лохань, девушка вышла из комнаты. Рохарио не решился повернуть голову – боялся, его опять стошнит. От одной мысли, что Элейна увидит, в каком он плачевном состоянии, Рохарио становилось дурно. Этого унижения он не перенесет. Матра Дольча! В Палассо Веррада вокруг него сновали бы многочисленные слуги, каждое его движение и желание предупреждалось бы незамедлительно. Здесь же за ним ухаживала одна-единственная служанка. Он почувствовал к себе жалость.
И все же, разве он не хотел увидеть жизнь за стенами Палассо? Разве не хотел, чтобы к нему относились так же, как и к остальным людям?
Элейна вошла в спальню и села на стул рядом с его постелью, взяла за руку.
– С вами все в порядке? – обеспокоенно спросила она.
– Похоже, что да. – Рохарио улыбнулся и перевел взгляд на ее спутника.
Пожилой человек с посеребренными временем волосами был одет просто, но покрой и качество одежды говорили о том, что он либо богат, либо благородного происхождения. Никто другой не мог позволить себе подобный костюм. Да и лицо старика показалось Рохарио как будто знакомым.
– Это маэссо Асема, – сказала Элейна. – Он говорил со мной о волнениях в городе.
– Бунтовщики, – пробормотал Рохарио. Старик выразительно приподнял бровь.
– Мы называем себя либертистами.
– Но вы не принадлежите ни к одной из гильдий.
– Я разочарован. Вы меня не узнали.
Рохарио покраснел, услышав сарказм в голосе старика.
Асема поклонился.
– Мое настоящее имя Леоно до'Брендисиа. Я младший брат Себастьяне до'Брендисиа. Он умер за много лет до вашего рождения, фильхо мейо. Убит в темнице во время правления Великого герцога Коссимио Второго.
– Не может быть! Это…
– Какая-то ошибка? К сожалению, тут нет никаких сомнений. У него было прекрасное здоровье. Кроме того, у меня есть и собственные источники информации – некоторые стражники из дворцовой охраны симпатизировали делу, за которое боролся мой брат. Он хотел возродить Парламент, упраздненный Арриго Вторым. Когда я узнал, что мой брат убит, то поклялся продолжить его дело. Однако… – Асема ударил о ручку кресла перчатками из тонкой кожи, —.я не хотел закончить свои дни в тюрьме и действовал тайно, дожидаясь, пока наступит подходящий момент. И вот я здесь, чтобы посмотреть на молодого человека, одетого в синее, черное и серебряное – цвета Либеры, цвета Свободы.
– Так это вы зачинщик беспорядков?
Асема рассмеялся.
– Далеко не всех. Когда я увидел разочарование и возмущение, закипающие в Мейа-Суэрте, повсеместные призывы восстановить Парламент и его власть, услышал о восстаниях против тирании королей и принцев в других королевствах, я просто вышел из тени. Мне оставалось лишь предложить свое состояние тем членам гильдий и ученикам, купцам и почтенным землевладельцам, кто был недоволен нынешним положением вещей. Потом я подал несколько идей – как следует более эффективно организовывать протесты. Многочисленные гильдии Мейа-Суэрты могут поднять бунт и без моего участия. Более того, сначала они мне не доверяли. Я же кузен барона до'Брендисиа, не так ли? Но очень скоро они поняли, что меня можно использовать, так как я представлен ко двору. Почему вы здесь, Рохарио до'Веррада, а не в своем Палассо? Должен добавить, что ваша прелестная “сорейа” ни словом не обмолвилась о цели вашего пребывания в городе и не назвала подлинного имени.
Рохарио совсем не понравились намеки Асемы на его отношения с Элейной, а еще меньше – то, как он улыбался Элейне. Богатые старики вроде этого думают, будто могут купить все, что им захочется!
Рохарио рассердился и выпустил руку Элейны.
– Вы ошиблись, я не сын Великого герцога Ренайо.
– Надеюсь, вы понимаете, что я вам не поверю?
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о моем происхождении. И не собираюсь спекулировать здесь влиянием своего отца. Буду вам чрезвычайно признателен, если вы оставите свою осведомленность при себе.
– С удовольствием так и поступлю, – ответил старик и лукаво улыбнулся, – если только не обнаружу, что ваше присутствие угрожает безопасности тех, кто с риском для жизни борется за реформы;
Не говоря уж о том, что мне совсем не хочется причинять неприятности вашей прелестной сорейе, чье настоящее имя мне неизвестно. Хотя я могу без особого труда сделать предположение – ведь и я слышу сплетни, циркулирующие при дворе.
– Надеюсь, вы не станете высказывать свои догадки в публичных местах! – Рохарио уже стала выводить из себя дерзость Асемы Да, человек, рожденный в замке, не может скрыть своего происхождения.
