— Настолько не хочешь проводить завтра семинар? — поинтересовался Рорк.
— Я не буду отвечать на этот вопрос, до тех пор, пока мне не зачитают мои права. — Ева повела плечами и была готова поклясться, что она почувствовала, как с них упал тяжелый груз. — Иногда все происходит наилучшим образом, не так ли?
— Скажи это Пибоди утром.
Смеясь, она вошла в лифт:
— Пойдем поохотимся.
Они прочесали каждый уголок, даже перепроверили те места, которые достались Анджело. Это был долгий, утомительный и выматывающий процесс. Позже она подумала, что эта операция дала ей более полное представление о детище Рорка. Отели, казино, театры, рестораны, магазины и предприятия. Дома и постройки, пляжи и парки. Даже размер созданного им мира оказался больше, чем Ева могла себе представить.
Это было не только впечатляющим, но и сделало их задачу почти невозможной.
Был уже четвертый час ночи, когда она поставила на этом крест и поплелась в постель.
— Мы найдем его завтра. Его лицо на каждом экране курорта. Как только он попробует что-нибудь оплатить, мы засечем его. В конце концов, ему нужно спать и есть.
— И тебе тоже, — лежа в постели, Рорк прижал её к себе. — Поспи. Завтра наступит очень скоро.
— Далеко он не уйдет, — её голос становился неразборчивым ото сна. — Ему нужно закончить это дело и услышать похвалу от отца. Наследие. Кровавое наследие. Я всю жизнь убегаю от своего.
— Я знаю, — Рорк коснулся ей макушки губами, и Ева заснула. — Я тоже.
На этот раз он видел сон, что бывало очень редко. Рорку снились переулки Дублина. В этом сне он снова был маленьким мальчиком, очень худым, с острыми глазами, ловкими пальцами и быстрыми ногами. И, как всегда, голодным.
Пахло мусором и плохим виски, холодный дождь, казалось, доставал до костей.
Он видел себя в одном из этих переулков, смотрящим на своего отца, который лежал в этом мусоре, и от которого воняло плохим виски. А еще пахло смертью — кровью и дерьмом, которое так часто исторгает человек в свою последнюю минуту. Нож все еще торчал у него из горла, а глаза — синие в своей глубине — были открыты и смотрели на мальчика, которому он дал жизнь.
Рорк отчетливо помнил свои слова.
Без тени сомнения он наклонился и обшарил карманы отца в поисках денег или вещей, которые можно заложить или продать. Там ничего не оказалось, но, с другой стороны, в них никогда ничего не было. Быстро прикинув, он взял нож. Он мог пригодиться, когда возникнут проблемы.
Он стоял там — двенадцатилетний мальчик, покрытый свежими синяками — все еще чувствуя боль от последние взбучки, которую устроил ему этот мертвец.
Потом он плюнул. И побежал.
Как всегда, Рорк встал раньше, чем она. Ева разглядывала его, держа в руках свою первую чашку кофе. Было почти семь утра.
— Ты выглядишь уставшим.
Он продолжил изучать отчеты с биржи на одном экране и компьютерный анализ возможных мест на другом:
— Неужели? Я думаю, что лучше спать мне и не приходилось.
Он посмотрел на Еву, когда она наклонилась и положила руку ему на бедро. Затем вздохнул. «Она была его личным копом и видела его насквозь», подумал Рорк.
Также как и он видел её насквозь и понимал, что Ева волнуется за него.
— Мне любопытно, — начал он, — хоть мне и все равно, кто оказал мне такую услугу и воткнул нож ему в глотку. Думаю, это был кто-то из его картеля. Понимаешь, ему должны были заплатить, но его карманы были пусты. Ни одной чертовой монеты при нем или в той дыре, где мы жили. Они забрали все, чтобы он не потратил на шлюх, выпивку или просто не потерял.
— Для тебя так важно знать, кто это сделал?
— Нет, не особо. Но вот что мне интересно, — он еще почти ничего не сказал, но уже то, что она слушала его, помогло расслабиться. — У нас одно лицо. Я часто это забываю, помня, что я сделал себя сам, только сам. Но, черт возьми, я выгляжу точь-в-точь как он.
Ева осторожно села к нему на колени, запустила пальцы в его волосы:
— Я так не думаю, — и поцеловала его.
— В конечном итоге, мы сами себя сделали, не так ли, моя дорогая Ева? Две потерянные души стали одним прочным целым.
— Думаю, ты прав. И это хорошо.
Рорк прижался щекой к её щеке и почувствовал, как усталость отступила.
— Да, это очень хорошо.
Она посидела так еще минуту, а затем отстранилась:
— Ну хватит этой сентиментальной ерунды. Мне нужно работать.
— Когда все это закончится, почему бы нам не побыть действительно сентиментальными, только ты и я?
— Думаю можно, — Ева встала, чтобы связаться с Дарсией и узнать новую информацию об операции.
— Его нигде нет, — сказала Ева и начала мерить комнату шагами. — Фини позаботился о транспорте. Ни одно средство не покинуло курорт. Мы заперли его в коробке, но эта коробка слишком большая и в ней много углов. Мне нужен Скиннер. Никто не знает Хейса лучше, чем он.
— Хейс его сын, — напомнил Рорк. — Думаешь, он станет тебе помогать?
— Завит от того, насколько в нем жив полицейский. Пойдем со мной, — сказала она. — Ему нужно увидеть нас обоих. Ему нужно свыкнуться с этим.
«Скиннер выглядел измученным», подумала Ева. Его кожа была серой и бледной. Она не знала, что было причиной этому: болезнь или горе. Она полагала, что такое двойное сочетание просто убьет его.
Но Ева отметила, что Скиннер был одет в костюм, а к лацкану пиджака был приколот значок его полицейского участка.
Он нетерпеливо стоял позади своей жены, которая пыталась остановить Еву.
— Хватит суетиться, Белль. Лейтенант, — он перевел взгляд на Рорка, но так и не смог заставить себя поприветствовать его. — Хочу, чтобы вы знали, я связался со своими адвокатами от лица Хейса. Я считаю, что вы и шеф Анджело совершаете серьезную ошибку в расследовании.
— Нет, вы этого не сделали. Вы слишком долго были копом. Я понимаю, насколько вам сейчас тяжело, но Хейс главный подозреваемый в двух убийствах, саботаже и в попытке свалить на Рорка вину в этих убийствах. Он ранил прохожих во время побега и причинил значительный ущерб имуществу. Также он стрелял в офицера полиции. Сейчас он уклоняется от задержания.
— Должно быть объяснение.
— Да, я полагаю, что оно есть. Он взял себе знамя своего отца, командир, и он понес его совсем не туда, куда вы намеревались. Вчера вы сказали мне, что не бывает приемлемых потерь. Вы действительно так думаете?
— Поиски справедливости часто… При исполнении служебных обязанностей мы… — он беспомощно посмотрел на свою жену. — Белль, я никогда не имел в виду Рогги или Зиту. Неужели это я убил их?
— Нет — нет, — она быстро подошла к нему и крепко обняла его. И он словно сжался в ее объятиях. — Это не твоя вина. Ты этого не делал.
— Если вы хотите справедливости для них, командир, помогите мне. Куда бы он пошел? Что бы он сделал следующим ходом?
— Я не знаю. Думаете, я не задавался теми же вопросами всю ночь?
— Он совсем не спал, — сказала Белль Еве. — И он не принимал болеутоляющее. Ему нужно отдохнуть.
