Ничего не говоря, Снегирёв вытер ладонью сухие глаза.
— Иван Давидович, мы в эфире, — произнёс женский голос. — Говорите…
Тихомиров отошёл в сторону, и Снегирёв дрожащим от волнения голосом произнёс первую фразу:
— Мне сейчас очень тяжело говорить. И вовсе не потому, что только что освободили моего сына…
Вы читаете Три дня до эфира
