передадут жеребят старикам,Научившимся сдерживать свой гнев,И мы будем радоваться, видя, как двухгодовикиОбгоняют испытанных в беге старых скакунов.Пусть наших коней холят женские руки! Наши кони не знают, что такое далеко.Да будут прокляты те скифы,Которые жмурят глаза, слыша звон золотых монет,И уступают купцам своих вспотевших коней,Проскакавших соленые степи!Наши мохнатые пегие кониИздали внушают ужас врагам,Налетают, как песчаный смерч,И исчезают, как дым разметанного костра.С нашими конями мы не знаем, что такое далеко! Пусть наших коней холят нежные женские руки! Шестая песняСкифы! Наше одеяло – синее небо со светящимися жуками.Пускай персидские храбрецы, запершись в башнях,Слушают журчанье прохладных канавИ расценивают урожай своих тучных земель,Политых потом рабов, купленных у нас.Пускай лежат на коврах в тутовых рощах,Ловя ртом осыпающиеся сладкие ягоды.Пускай хвалятся перед запыленными путникамиВысокими стенами, окружающими их дома,Набитые пуховыми подушкамиИ мешками с шафраном, мускатом и финиками.Вы, скифы, бойтесь спать в каменных ящиках,Где бесшумно сквозь цветные занавескиПроскальзывает отточенный тонкий ножИ навсегда опускается темное покрывалоНа глаза, видящие во сне наши голубые степи… Мы, скифы, живем, как степные колючки,Любим порывы пахнущего полынью ветра,Ночной вой шакала, соленую воду колодца,Дымок костра, карабкающийся к небу,И наше одеяло – синее небо со светляками-жуками. Скифы внимательно слушали старинные песни Саксафара. Женщины вздыхали, бессильные старики плакали, могучие воины вскрикивали и потрясали волосатыми руками. Когда Саксафар пел известный любимый припев: «Улала! Скифы! Вы слышите призыв?» или «Точите ваши ножи на черном камне!» – все подхватывали припев и громко пели грубыми, сильными голосами.
Кто-то закричал:
– Саксафар! Спой песню Афрасиаба![71]
– Спой, Саксафар, про гнев Афрасиаба!
Тогда Саксафар поднял тусклые глаза к небу, покачал седой головой и запел любимую боевую песню скифов:
Афрасиаб воскликнул: «Я иду в поход!Выкрасьте хною хвост моего коня! Персы продают наших девушек на базарах.Эта мысль переворачивает мое сердце!» И все слушавшие скифы хором подхватили припев:
Афрасиаб воскликнул: «Я иду в поход!» Старый певец продолжал:
Все старые воины окружили разгневанного АфрасиабаИ заплескали в ладоши, услыхав про поход.Женщины развели огни и опустили в котлы мясо,А юноши бросились в табуны выбирать себе коней.Афрасиаб в первый же день отправил вперед разноцветный шатерИ приказал его ждать на перекрестке у Горьких колодцев.На третий день Афрасиаб сел на коня с красным хвостомИ сказал женщинам: «Заботьтесь сами о стадах».Афрасиаб двинулся в поход. Вся равнина дрожала от страха.На пограничных персидских башнях зажглись трепетные огни.Афрасиаб вторгся, как разлив реки.Двести тысяч черных башлыков следовали за ним.Горы не могли удержать натиска Афрасиаба.Не расседлывая коней, воины его переплывали реки.Персы, бросая дома, бежали на вершины скал.Крепости стояли пустые, с раскрытыми воротами.Семь дней кровавым облаком было затянуто небо,На восьмой день снова запылало солнце.Тогда Афрасиаб воскликнул: «Поворачивайте коней,Вытирайте мечи волосами персиянок!»Афрасиаб со славой вернулся в степи.Тысячи груженых верблюдов следовали за ним.Скифы пили из вражеских черепов кумыс, сидя перед шатрами,И пели песни про поход разгневанного Афрасиаба.* * * Тем временем князья, не обращая внимания на песни, близко склонив головы друг к другу, шепотом обсуждали, что предпринять ввиду тревожных странных слухов из Согдианы.
Гелон сказал:
– Надо всем разъехаться по своим кочевьям и дать знать другим родам кочевников, чтобы все готовились отогнать стада дальше, за Оксианское море.
Будакен зацокал в знак несогласия:
– Зачем торопиться? В Сугуде я имею друзей. Сам сатрап Бесс принял от меня в прошлом году в подарок пару жеребцов и звал приехать к нему в гости. Уже несколько лет мы с согдами пили из чаши мира, обещая прекратить набеги. Я завтра сам выеду в Сугуду с двадцатью воинами и узнаю, какие последние известия получены от царя царей и кто такой Двурогий победитель, о котором рассказывают сказки.
Старый князь Тамир потряс одобрительно своей высохшей головой и стал тихо говорить, обращаясь к Будакену:
– Ты постарайся проехать всю Сугуду насквозь, до самой границы на Оксе, где переправа в Бактру. Внимательно смотри и слушай, не затевают ли чего-нибудь вредного для нас эти хитрые изготовители сладкого вина, от которого мы теряем рассудок. Через каждые три дня ты будешь посылать одного воина с новостями. Если же обнаружится большая опасность для нас, пошли гонца с приказом, чтобы на курганах зажгли двойные огни. А этот князь Оксиарт, пугающий женщин своими рассказами о Двурогом – сыне змеи, пусть останется здесь, в кочевье, до твоего возвращения. С ним надо обращаться, как с почетным заложником, но зорко присматривать, и если он попытается убежать, то сейчас же надеть на него цепи и посадить в глубокую яму.
Под звуки песен Саксафара князья утвердительно поддакивали, слушая мудрые наставления старого Тамира.
А когда Саксафар снова запел боевую песню, скифы хором подхватили:
Слышите братьев призыв?Кличет нас голос битвы!Чувствует наш языкСладкую кровь убитых…[72] Славьте отвагу и силу,Жадное славьте копье!Давно оно крови не пило.Пусть пьет!Близко шакалы двуногие!..Седлайте коней ретивых!Силу им влейте в ноги,Ветер вплетайте в гривы! Пойте боя жестокость,Пойте храбрость орла!В вражье кровавое окоОтточенная стрела!Улала!..[73] 
