Джо схватил ее за плечи своими сильными руками и отстранил со своего пути.
— Джо, нет!
Он распахнул дверь. Последовало продолжительное молчание, во время которого Габриелла молила всех Богов, чтобы мастерская выглядела иначе по сравнению с тем, какой она оставила ее.
— Боже милостивый…
Медленно Джо прошел в глубь комнаты и остановился на расстоянии вытянутой руки от портрета мужчины в полный рост. Габриелле хотелось одного — убежать и спрятаться, но куда ей было бежать? Она взглянула на холст — проникающие сквозь занавески лучи заходящего солнца освещали портрет каким-то жутковатым светом.
— Полагаю, — Джо указал на портрет, — это я?
Габриелла поняла, что попалась. Возможно, у нее и были проблемы в отношении изображения пропорций его рук и ног, но проблем с изображением члена Джо она не испытывала. Оставалось одно — приободриться и как можно естественнее скрыть свое смущение.
— Считаю, что портрет удался, — скрестив на груди руки, проронила она.
Джо обернулся и взглянул на нее.
— Я же голый.
— Обнаженный.
— Хрен редьки не слаще. — Он отвернулся, и Габриелла приблизилась к нему. — А где мои руки и ноги?
— Видишь ли, мне не хватило времени нарисовать их.
— Зато нарисовать мне член тебе времени хватило.
Что она могла на это ответить?
— Думаю, мне прекрасно удалось передать форму глаз.
— И яиц тоже.
Габриелла еще раз попыталась привлечь его внимание к верхней части тела:
— Я отлично выписала твой рот.
— И это мои губы? Они слишком пухлые, — брюзжал Джо, но Габриелла была ему благодарна за то, что он больше не высказывает критических замечаний в отношении своих гениталий. — А на кой черт здесь здоровый красный шар? Огонь или что?
— Твоя аура.
— Угу. — Он перевел взгляд на две другие картины, приставленные к стене. — Дел тебе хватало.
Она прикусила верхнюю губу и промолчала. По крайней мере, на портрете в образе демона Джо изображен одетым. На другом же…
— На них тоже не хватило времени нарисовать руки и ноги?
— Пока нет.
— Тут я, должно быть, дьявол или нечто в этом роде?
— Нечто в этом роде.
— А что это за собака?
— Это агнец.
— О… он похож на йоркширского терьера.
Терьера он не напоминал, но Габриелла не стала спорить. Во-первых, она никогда не объясняла своей живописи, а во-вторых, она могла пропустить мимо ушей несколько бестактных замечаний, списав их на пережитое Джо потрясение. Открыть дверь и увидеть собственный портрет в обнаженном виде — такое кого угодно выбьет из колеи.
— А это что? — спросил Джо, указывая на картину, где Габриелла выписала тело Давида, но приставила к туловищу голову Джо.
— Не узнаешь?
— Это не я.
— Я использовала скульптуру Микеланджело в качестве модели. Я не знала, что у тебя на груди есть волосы.
— Это что, шутка? — недоверчиво спросил Джо, покачивая головой. — Я никогда не стою в такой позе. Он похож на голубого.
— Он готовится к битве с Голиафом.
— Черт побери! — выругался Джо и указал пальцем на промежность Давида. — Посмотри на это. У меня такого маленького не было и в два года.
— У тебя бзик по поводу твоих гениталий.
— Не у меня, миледи. — Палец Джо теперь нацелился на нее. — Это ты тайком пишешь картины с моей голой задницей.
— Я художница.
— Ага, а я космонавт.
Габриелла с радостью простила бы ему грубую критику, но до определенных пределов, сейчас же Джо перешел все границы.
— Немедленно уходи.
Он скрестил на груди руки и переместил вес тела на одну ногу.
— Ты собираешься меня выставить?
— Да.
— Думаешь, тебе хватит сил?
— Да.
Джо рассмеялся.
— Обойдешься без лака для волос, крутая особа?
Отлично, он вывел ее из себя. Габриелла толкнула его в грудь, и Джо сделал шаг назад. К следующему толчку он оказался готов и не шелохнулся.
— Ты не имеешь права врываться в мой дом и оскорблять меня. Я не обязана выслушивать от тебя гадости. — Она снова толкнула его, но Джо схватил ее за запястье. — Ты переодетый полицейский. Ты мне не любовник. Я бы ни за что не выбрала тебя в любовники.
Улыбка исчезла с лица Джо, словно Габриелле и впрямь удалось оскорбить его. Что казалось невозможным. Чтобы чувствовать себя оскорбленным, нужно обладать человеческими эмоциями.
— А почему, черт возьми?
— Ты источаешь дурную энергию. — Габриелла попыталась вырвать руку из его ладони. — И ты мне не нравишься.
Джо выпустил ее руку, и Габриелла сделала шаг назад.
— Вчера вечером я вполне нравился тебе.
Она скрестила руки и прищурилась.
— Вчера было полнолуние.
— А как насчет моих портретов в голом виде?
— И что в них такого?
— Мужчине, который не нравится, не рисуют членов с такой тщательностью.
— Единственное, что меня интересует в твоем… э-э-э… — Габриелла не могла произнести это слово, от которого, на ее взгляд, отдавало порнографией.
— Можешь назвать его «мистер Весельчак», — заметив ее затруднение, посоветовал Джо. — Или член все же лучше?
— Художники называют это мужской анатомией.
— Опять ты за свое. — Джо взял в ладони ее лицо. — Снова создаешь для себя дурную карму. — Большим пальцем он погладил подбородок Габриеллы.
— Я не лгу, — солгала она.
У Габриеллы перехватило дыхание, и ей показалось, что Джо сейчас поцелует ее. Но он лишь рассмеялся, опустил руки и повернулся к двери. Габриелла ощутила нечто среднее между облегчением и сожалением.
— Я профессиональная художница, — последовав за Джо в гостиную, заверила она.
