деревне она уже не сможет.
С дорожки, ведущей к двери, донеслись шаги. Это вернуло Люсинду к реальности. Чтобы не разбудить Софию, Люсинда сбежала вниз и открыла дверь.
Это был Хьюго. Почему он вернулся на целых две недели раньше, чем она ожидала?
— Лорд Уонстед, вас не ждали раньше следующей неделя.
— Трент! — крикнул Хьюго слуге. — Поезжайте домой в коляске. Я вернусь пешком.
Трент уехал.
— Милорд, по-вашему, разумно проделывать такой путь пешком?
— О, это более чем разумно, леди Денби.
Он знает. Земля у нее под ногами покачнулась. Она прислонилась к дверному косяку. Хьюго подошел к ней.
— Вам нечего сказать в свою защиту, леди Денби?
— Я… — Разве можно словами развеять чудовищную боль в его глазах? — Мне очень жаль, — прошептала она.
— Вам жаль. — Он вскинул брови. — Неужели? А вы понимаете, в какое положение поставили меня?
Она покачала головой.
— Я был вынужден лгать человеку относительно его жены. Честь требовала, чтобы я сказал ему правду, а я лгал именно так, как вы лгали мне. В кого я превратился?
Он не выдал ее. Люсинда прижалась к косяку и обхватила себя за талию.
— Я не хотела…
— Вы не хотели? — Его сарказм хлестнул ее, как кнут. — Не хотели одурачить всех нас? Вы знаете, чем я занимался в Лондоне?
Люсинда с опаской посмотрела на него:
— Были у врача.
Он порылся в кармане жилета, вытащил кольцо, сверкнувшее синей вспышкой.
— Я купил вот это.
С болью в сердце она смотрела на кольцо, затем подняла глаза на Хьюго.
— Будь оно проклято, это обручальное кольцо. — Он медленно и отчетливо произнес эти слова. Потом рассмеялся. — Вы, без сомнения, очень умно разыграли меня.
Она шагнула к нему.
— Хьюго, прошу вас. Милорд. Вы не поняли. Я хотела рассказать вам правду.
— Чего я не понял? — спросил он ледяным тоном. — Что вы жили в этом доме как самозванка? Прежде чем уехать из Лондона, я навел справки о пропавшей леди Денби. У вас нет ребенка. — В его глазах теперь была только суровая отчужденность, как если бы он понятия не имел, кто она, и его это не интересовало. Холодный взгляд ранил гораздо сильнее, чем презрительные слова.
Она отступила на шаг.
— Пьяница с куриными мозгами, за которого вы вышли замуж, ищет вас по всей Англии. Как вы думаете, сколько времени пройдет, прежде чем он найдет вас здесь?
Он тяжело вздохнул, стараясь сохранить самообладание.
— Артур Доусон знает, кто вы. В любой момент он может рассказать своему кумиру Вейлу, и вас найдут. Вы должны уехать отсюда, как только рассветет.
Она была настолько потрясена, что лишилась дара речи.
— Я… — Ей некуда идти. Новый дом освободится не раньше первого числа следующего месяца.
— Вы что, не понимаете? Как главное лицо в этих краях, я обязан выполнять закон. Вас нашли. — Он вытащил из кармана конверт. — Здесь банковский чек на Коттса. Воспользуйтесь этими деньгами, чтобы уехать как можно дальше, в Ирландию, Шотландию. Если ваша семья не захочет вам помочь, это лучшее, что вы можете сделать. Мистер Браун приедет за вами рано утром и отвезет вас в Лондон.
Хьюго протянул ей конверт.
Потрясенная Люсинда застыла на месте. Тогда Хьюго швырнул бумагу на пол к ее ногам. Она посмотрела на него.
— Бегите, Люсинда, — устало проговорил Хьюго. — Без оглядки. — Он расправил плечи. — Единственное хорошее во всей этой катастрофе — я понял, что у вас не может быть детей. За это я благодарю Господа… Если бы были хотя бы малейшие шансы на то, что мой ребенок будет принадлежать этому отвратительному дрянному типу, за которого вы вышли замуж, мне бы пришлось его убить. А болтаться на виселице из-за лживой шлюхи мне бы не хотелось.
Душевная мука, которая слышалась в каждом его слове, не оставила Люсинду равнодушной. Она никогда не думала, что причинит кому-нибудь такую боль, и меньше всех — этому человеку. Но разве она не сделала все, что в ее силах, чтобы не заниматься с ним любовью? Но он буквально преследовал ее и, в конце концов, добился своего. А теперь во всем винит ее, как Денби.
Люсинду охватила ярость. Глаза ее метали молнии.
— Черт бы вас побрал, Уонстед. То, что я дала вам, я дала по своей воле — потому что хотела вас. Если бы вы спросили меня, хочу ли я выйти за вас замуж, я бы сказала «нет». Но вы не спрашивали. Вы типичный надменный самец, который взялся решать мою судьбу. С какой стати? Я отдала вам мое тело и — видит Бог — свою любовь, но я не дала вам права распоряжаться моей жизнью.
Люсинда сорвалась на крик.
В этот момент наверху заплакала София.
— Вы разбудили ребенка, — сказала Люсинда. — Буду вам признательна, если вы уберетесь отсюда.
— Взаимно, — сказал Хьюго и замахнулся на нее. Люсинда отпрянула, а Хьюго рассмеялся, швырнул кольцо в клумбу с розами у дверей и пошел по дорожке. У ворот он оглянулся. — Бегите далеко и быстро, Люсинда. — После чего чопорно поклонился и исчез в лесу.
Люсинда долго смотрела ему вслед.
— Мамочка! — позвала София.
— Иду, детка, — прошептала Люсинда. Слезы высохли, и она кончиком языка ощутила, какие они соленые. Страдания Хьюго тяжким бременем легли ей на плечи. До этого дня она не понимала, какая уязвимость скрывается под его мужской гордостью. Невыносимая боль наполнила ее грудь. Она согнулась, прижала руки к талии, рыдания сотрясали ее так, чтоона задыхалась.
Она так и собиралась сделать — уехать. Пойти своим путем. Никогда больше не видеть его. Но расстаться врагами…
— Мамочка!
София. Она должна думать о Софии. И о младенце. Она носит дитя. Дитя ее и Хьюго. Это все, что у нее осталось от него. Она знала это с того мгновения, как поняла, что забеременела.
На следующее утро прибыл мрачный мистер Браун. Прибыл он, как ни странно, не один. Следом за ним приехал в коляске преподобный Постлтуэй. У обоих мужчин был смущенный и растерянный вид.
Люсинда предложила им войти. Они уселись рядышком на диване, и мистер Браун объяснил, что встретил викария по дороге сюда и рассказал ему о внезапном деспотическом приказе лендлорда расторгнуть с ней договор об аренде.
Значит, Хьюго решил изобразить из себя тирана. А Люсинда сделала вид, будто ничего особенного не произошло, расправила плечи и заговорила бодрым тоном:
— Надеюсь, его сиятельство не поставил вам в вину, мистер Браун, что вы согласились сдать мне этот дом?
— Нет. Его сиятельство не хотел ничего обсуждать. Викарий в крайнем изумлении переводил взгляд с Люсинды на управляющего.
— Не понимаю, почему лорд Уонстед расторгнул договор. Но вы вправе остаться.
— Я все равно собиралась уехать в конце месяца, чтобы поселиться ближе к своей родне, — солгала Люсинда.
— А мне казалось, вам нравится жить в Блендоне, — сказал викарий.
Браун кивнул.
