Аллины.
— Хочешь погулять? Я тоже. «Жалко сад», — подумала девушка, задержавшись возле цветов. С какой радостью она бы занялась ими, выполола сорняки и оборвала увядшие бутоны! «Всего час или два приятной работы, — подумала она, — и эти хаотические насаждения перестали бы выглядеть такими заброшенными… Они бы выглядели просто дикими — как раз то, что нужно для этого места».
Это не ее работа, напомнила она себе, не ее дом, не ее место. Аллина посмотрела на флигель. Вероятно, он там и занимается… тем, черт возьми, чем он занимается. И делает он это, наверное, со злостью.
Почему он так сердит?
Это не ее проблема, подумала Аллина, не ее дело, не ее мужчина.
Хотя на мгновение, когда их руки и губы соприкоснулись, ей показалось, что он и есть ее мужчина.
«Я не хочу этого. Ты мне не нужна!»
Он выразил свои чувства более чем ясно. А она устала получать пощечины от судьбы там, где была не нужна.
С моря дул сильный ветер, сгоняя к острову густые черные тучи.
Конэл был прав. Надвигается шторм.
Нет ничего страшного в том, чтобы прогуляться по берегу. Она не будет взбираться на холмы, хотя ей ужасно хочется этого. Она просто пойдет по песку вдоль полосы прибоя, наслаждаясь и вздрагивая при виде яростно бьющихся о берег волн.
Кажется, пес тоже был не прочь идти рядом с ней. «Почти как охранник», — подумала Аллина.
Она помнила, что до ближайшего поселка восемь километров. Не так уж и далеко. Можно подождать, пока наладится погода, а затем пойти туда — если Конэл не согласится подвезти ее. Между домом и флигелем был запаркован новенький, блестящий лаком пикап. Хоть он и смотрелся дико, но уж точно был на ходу.
Почему Конэл поцеловал ее так?
Конечно, это случилось не по его воле. Просто произошло само собой. Для них обоих. В ее ушах, в ее крови звучал неистовый зов, которого она никогда прежде не слышала. Это больше, чем просто страсть, подумала она, больше, чем похоть. Это было своего рода отчаянное признание.
«Вот и ты. Наконец-то!»
Разумеется, это звучало смешно, но другого объяснения чувству, вдруг вспыхнувшему в ее душе, Аллина найти не могла. И то, что вызвало этот первый жаркий порыв, было похоже на любовь.
Нельзя любить того, кого ты не знаешь. Не бывает любви без взаимопонимания, если нет общего прошлого, какой-то основы. Разум подсказывал ей все эти умные и рациональные мысли, а сердце смеялось над ними.
Это не имеет значения. Она может противоречить сама себе, может пребывать в замешательстве, может раздражаться, может даже сдаться… Но все это не имеет значения, если он не нуждается в ней или в том чувстве, которое вспыхнуло между ними.
Аллина остановилась, подставляя тело под неистовые удары ветра, брызги волн. Белая чайка, парившая над ее головой, радостно крикнула и взлетела в потоке наэлектризованного бурей воздуха.
Боже, как Аллина завидовала ее свободе. Душа девушки была создана для полета. Просто улететь, отдавшись ветру! И знать, что там, где она коснется земли, и будет ее место, ее время, ее триумф.
«Но ты должна жить настоящим, правда, Лина? — девушка вспоминала терпеливый и немного грустный голос матери. — Использовать свои способности, быть внимательной. Если будешь парить в облаках, ты ничего не добьешься в жизни. Тебе пора сосредоточиться на карьере и направить свою энергию на достижение поставленных целей!»
В этих словах звучало невысказанное: «Ты разочаровываешь меня».
[[Я знаю. Прости меня. Это плохо. Жаль, что я не могу рассказать тебе, как это ужасно — знать, что я твоя единственная неудача».
Она исправится, пообещала себе Аллина. Она уговорит Маргарет дать ей еще один шанс. Как-нибудь уговорит. Потом она с большим усердием будет работать, станет более внимательной, ответственной, практичной.
Станет несчастной.
Пес коснулся носом ноги Аллины и потерся об нее своей теплой шерстью. Этот жест успокоил девушку. Она снова пошла вдоль берега.
«Я вышла прогуляться, чтобы в голове немного прояснилось, — сказала себе Аллина, — а не для того, чтобы забивать ее новыми проблемами». И, несомненно, трудно было бы найти место, более подходящее для того, чтобы избавиться от тяжелых мыслей. Под суровым небом виднелись неровные склоны холмов и угрюмые скалы. Везде преобладали зеленые и серые тона, но кое-где попадались заросли диких цветов, и Аллина увидела еле заметные пурпурные полоски. Это был вереск.
Ей захотелось сорвать его, обнять и прижать его к лицу, вдыхая неповторимый аромат. Воодушевленная, Аллина начала пробираться по камням туда, где на тонком слое земли росли пышные побеги, затем выше — к неровной насыпи — пока запах вереска не заглушил первобытный запах моря.
Когда руки Аллины оказались полностью заняты цветами, ей захотелось еще… Смеясь, она поспешила по узкой тропинке и вдруг резко остановилась. Аллина вздрогнула и встряхнула головой. В ее ушах звучал странный гул. Она попыталась сделать еще один шаг вперед и не смогла — словно между ней и каменистым склоном, заросшим вереском, встала стеклянная стена,
— Боже мой, что это?!
Аллина подняла дрожащую руку, выронив собранные цветы, и они тут же разлетелись по ветру. Она не почувствовала перед собой никакой преграды — лишь странный жар, коснувшийся ладоней. Как ни старалась девушка, она не смогла преодолеть это препятствие.
Вспыхнула молния. Ударил гром, и сквозь его раскаты Аллина услышала свое имя. Она посмотрела вниз на берег, почти готовая увидеть там драконов или чародеев. Но это был всего лишь Конэл. Он стоял, широко расставив ноги, ветер развевал его волосы, а в глазах было раздражение.
— Спускайтесь оттуда. Вам вовсе незачем карабкаться на скалы, когда вот-вот разразится буря.
Она выглядела великолепно. Конэлу хотелось думать, что он отправился за ней только из чувства ответственности. Но он был ошеломлен, когда увидел, как Аллина идет по тропинке между скалами с развевающимися волосами и огромной охапкой цветов в руках. Ему захотелось взобраться туда, обнять ее вместе с цветами, еще раз прижать свои губы к ее губам, и пусть ветер беснуется вокруг них.
И именно потому, что Конэл хотел ее, почти ощущал вкус ее губ, его тон, когда она подошла к нему, был исключительно резким:
— У вас что, ума хватает только на то, чтобы собирать цветы в такую погоду?!
— Видимо, да. Пройдите, пожалуйста, чуть дальше.
— Что?!
— Просто сделайте мне приятное и пройдите по берегу еще пару метров.
— Вы, похоже, все-таки ударились головой, — он попытался ухватить Аллину за руку, но она резко отступила от него назад.
— Ну пожалуйста!
Конэл выругался сквозь зубы, а затем сделал шаг, второй, третий. Когда он резко остановился, Аллина закрыла глаза, вновь ощутив дрожь.
— Вы не можете, верно? Вы не можете идти дальше. И я не смогла, — Аллина вновь открыла глаза и встретилась с бешеным взглядом Конэла, когда он обернулся. — Что бы это могло означать?
— Это означает, что мы разберемся с этим позже. А сейчас вернемся в дом. У меня нет ни малейшего желания промокнуть до нитки сегодня второй раз.
На обратном пути он молчал, и Аллина не пыталась нарушить это молчание. Когда они подошли к двери дома, с неба упали первые тяжелые капли дождя.
— У вас найдется, куда их поставить? — спросила Аллина у Конэла. — Им нужна вода, и я хотела бы чем-нибудь заняться, пока вы будете объяснять мне, что происходит.
Конэл пожал плечами, неопределенно махнул рукой в сторону кухни и направился к камину, чтобы подбросить в огонь еще торфа.
