— Почему? — удивился Альбер, нахмурив брови.
Лицо Робера сделалось серьезным, лишь плутовски поблескивали глаза.
— Ну не тебя самого, а твою мантию, брат.
Альбер, недоумевая, посмотрел на полы своей мантии и ахнул, обнаружив на белоснежном атласе несколько коричневых пятен.
— После вчерашнего ужина? — сочувственно поинтересовался Робер.
— Надо же. — Альбер, облизнув большой палец, начал остервенело тереть ткань. — Спасибо, брат. Спасибо.
Уилл смотрел на приближающийся корабль.
— Все так взбесились, словно на этом судне к ним прибыл сам Господь Бог, — насмешливо произнес Робер, на всякий случай понизив голос.
— Великого магистра здесь не было больше двух лет, — отозвался Уилл. — Ты не станешь отрицать, что его прибытие поднимает дух.
— Но зачем поднимать такую суету? — Робер, сам всегда безупречно аккуратный, презрительно оглядывал соратников. — Можно подумать, что великий магистр прежде не видел грязи. Вот ты, — взмахнул он рукой на Уилла, — поступаешь правильно. Как не причесывался неделями, так и не причесываешься. И ходишь в замызганной мантии. Гордишься тем, что хороший воин. Остальное не так важно.
Уилл молчал, обратив взгляд на гавань.
Теперь, в двадцать девять, он выглядел совсем иначе, чем тогда, в парижском прицептории, где они познакомились и подружились. Долговязый мальчик превратился в высокого широкоплечего мускулистого красавца. Его движения и походка стали легкими и уверенными, как будто он наконец достиг своих истинных размеров. Как и всем рыцарям-тамплиерам, ему запрещалось брить бороду. Но Уилл ее подстригал коротко, насколько возможно. Правда, сейчас, после почти месяца изнурительного пути, борода выглядела лохматой. И волосы, конечно, были неухоженные. Черные пряди падали на глаза и непокорно завивались вокруг ушей. Насчет мантии Робер тоже оказался прав. Действительно грязная. Уиллу захотелось вытереть особенно заметное пятно, но, посмотрев на друга, он передумал.
В порту было оживленно, хотя и не так, как на Пасху, когда почти из всех средиземноморских гаваней сюда устремлялись корабли с паломниками и грузами вина и шерсти. Рыцари выстроились на причале неподалеку от нескольких стоявших под погрузкой небольших судов. Входить во внутреннюю гавань разрешалось только торговым и рыбацким баркасам. Большие корабли швартовались во внешней гавани у восточного мола. От вражеского флота внутреннюю гавань защищала тяжелая стальная цепь, которой в случае опасности перегораживали вход. В отдалении, рядом с поднимающейся в конце мола Башней мух, на высоких волнах качался военный корабль тамплиеров со спущенным главным парусом, украшенным красным крестом. На мачте трепыхался черно-белый флаг Темпла. Этому кораблю было позволено подойти к причалу внутренней гавани.
Впереди строя рыцарей возвышался маршал Пьер де Север, главный военачальник Темпла, исполнявший обязанности великого магистра в его отсутствие. Рядом стояли главный коммандор Темпла Тибальд Годин и сенешаль. Уилл скользнул взглядом по его застывшей прямой фигуре. За зданием таможни, самым заметным в порту, виднелись городские стены. И прямо за распахнутыми массивными воротами начинался многолюдный пизанский базар. Его шум и запахи, выкрики рыбаков, выгружавших на причал корзины с рыбой, густой аромат смолы, которой конопатили швы судов, — все это смешивалось, создавая неповторимый колорит.
За толпой зевак, собравшихся поглазеть на военный корабль тамплиеров, Уилл неожиданно заметил девочку. Ее мало интересовало предстоявшее событие. Она была занята мячом. Подбрасывала в воздух и ловила, медленно приближаясь к строю рыцарей. Уилл охнул и отвернулся.
— Что? — спросил Робер.
— Ничего. — Уилл осторожно глянул через плечо и… встретился со светящимися глазами девочки.
Она широко улыбнулась и вприпрыжку побежала к нему. Подол желтой юбки волочился по влажным камням, серебристым от рыбьей чешуи.
— Уилл!
— Кто это? — тихо спросил Робер.
— Прикрой меня, — так же тихо попросил Уилл и вышел из строя.
— Девочка заблудилась, — весело объяснил Робер проявившим любопытство рыцарям. — Но наш добрый самаритянин Уилл поможет ей найти родителей.
Продолжая улыбаться, девочка отбросила с лица волосы.
— Куда ты пропал? Я не видела тебя много недель.
Она говорила по-английски с милым итальянским акцентом.
— Зачем ты сюда пришла, Катарина? — спросил Уилл, оттесняя девочку подальше от рыцарей. Он с беспокойством глянул на маршала и главного коммандора, но они, к счастью, были заняты разговором с главой таможни и не заметили, как он вышел из строя. Уилл завел Катарину за ящики, приготовленные для погрузки на торговую галеру. — С кем ты пришла? — Говорить приходилось медленно, чтобы она поняла.
— С сестрой, — ответила Катарина, задумавшись на пару секунд. — Я пришла с сестрой Элизабеттой. Она осталась на базаре. — Девочка хихикнула и быстро затараторила по-итальянски.
— Тебе следует вернуться к Элизабетте, — сказал Уилл, не поняв ни слова из ее болтовни.
Катарина надула губки, подбросила мячик и проворно поймала.
— Ты придешь к нам? Элвин сегодня свободна.
Уилл отрицательно покачал головой.
— Не могу. — Он наклонился к Катарине. — А завтра Элвин будет дома?
— Вечером. — Девочка лукаво улыбнулась. — Ты ее позулуешь? — Она тут же поправилась: — Поцелуешь?
Уилл смущенно рассмеялся:
— Я вижу, Элвин научила тебя новым словам. Скажи ей, что я приду завтра после вечерни. Ты поняла? После вечерни.
— Я скажу, — серьезно проговорила Катарина. — А теперь пойду. Туда. — Она показала в сторону городской стены.
Уилл увидел стройную черноволосую девушку. Она стояла в воротах, разговаривала с какой-то женщиной. Это была Элизабетта, старшая дочь Андреаса ди Паоло, венецианского купца, торговавшего шелками.
— Сестре ничего не говори, — предупредил он Катарину. — И отцу тоже.
— Позвольте взять ящик, господин, — почтительно проговорил матрос, ожидая, когда Уилл уйдет с дороги.
Уилл посторонился. Матрос, с благоговением взирая на его белую мантию с красным крестом, схватил из штабеля ящик, забросил на плечо и двинулся вверх по сходням.
Поведение матроса Уилла не удивило. Он уже привык к уважительному вниманию простого люда. Оставаясь самим собой, Уилл не забывал, что большинство считают его избранным. Для них он воин Христа, живущий не по мирским законам и не имеющий мирских желаний, охраняющий сокровища королей и отвечающий лишь перед одним папой. Они не ведали, что под этой белой мантией он такой же, как все. По крайней мере в сердечных делах.
Уилл проводил глазами Катарину и собирался вернуться в строй, когда увидел, что в его сторону смотрит маршал. Чертыхнувшись, он отпрянул за штабель. Между ним и строем рыцарей находились несколько рыбаков и матросов, занимавшихся погрузкой торгового баркаса, а также молодой парень, наблюдавший за приближением корабля тамплиеров. Никто из них не мог его надежно загородить. В своей мантии Уилл был виден отовсюду. Он стал придумывать объяснение, почему покинул строй, посмотрел на Робера. Тот показывал знаками, что надо возвращаться. Корабль уже подошел к причалу.
На берег соскочили двое гребцов, спустили сходни, по которым, не обращая внимания на протянутые руки, проворно сошел человек лет сорока. Под белой мантией у него была видна подпоясанная туника с широким мечом в ножнах, украшенных драгоценными камнями. Бородатый, длинные черные волосы убраны
