восемнадцати лет. Выбор главного визиря пал на него, поскольку он являлся ближайшим сподвижником Бейбарса и тестем Бараки. Но это было слабым утешением, когда знаешь, что этот сидящий на троне юнец с кислым лицом наверняка убийца Айши и Бейбарса.
Подошел Халил. Калавун заставил себя улыбнуться, поправил волосы младшего сына, которые упорно лезли ему на глаза. Мальчику было только тринадцать, но он быстро рос. Калавун полагал, что, став взрослым, сын будет выше его.
— Отец, Али послал меня узнать, когда мы будем есть, — проговорил Халил серьезным тоном.
— Он что, проголодался? — негромко спросил Калавун, бросив взгляд на старшего сына, который, скрестив на груди руки, со скучающим видом наблюдал за церемонией доклада главного визиря. — Иди и скажи брату, чтобы он набрался терпения. И в другой раз пусть не посылает тебя, а спрашивает сам.
Халил смущенно посмотрел на брата.
— Али сказал, что видел Хадира.
— Где? — Калавун вскинул брови.
— Ну, не его самого, а призрак. Он опять подглядывает за нами, как всегда делал.
Калавун крепко сжал плечи сына.
— Брат тебя дразнит. Хадир не может быть призраком, потому что Иблис забрал его в свою ледяную пустыню.
— Правда?
— Конечно. А теперь иди. — Он с улыбкой наблюдал, как, вернувшись, Халил шлепнул брата по руке.
Али глянул на отца и широко улыбнулся, а затем с наигранным интересом повернул взгляд на главного визиря. Он совсем не походил на своего младшего брата, ни внешне, ни характером, но был почти копией Айши, ее мужским воплощением. Разумеется, старше, но с той же улыбкой и тем же пониманием в глазах. «Хорошим эмиром станет со временем мой сын», — подумал Калавун и перевел глаза на хмурого злобного юнца на троне. Нет, надо что-то делать. Регент располагал огромной властью. Главное, правильно ею воспользоваться. Мамлюки пришли к власти через бунт. Бейбарс взошел на трон, убив сначала одного, а затем другого султана.
При жизни Бейбарса подобные мысли никогда Калавуна не посещали. Он был вполне доволен своим положением. Но теперь, когда золотой венец возложен на голову Бараки, терпеть это не было никакой возможности.
В противоположном конце тронного зала Назир, увидев на лице Калавуна улыбку, удивился, не понимая, что она значит.
За все эти годы он превосходно изучил эмира и мог читать его лицо, как опытный охотник тропу хищника. Обычно, только взглянув на эмира, он понимал, о чем тот думает. Но эта улыбка казалась в данный момент странной и неуместной, тем более что Назир знал, какие мысли сейчас в голове у Калавуна. Два дня назад эмир признался ему: несомненно, что Бейбарса убил Барака. Назир удивился, но не очень. Такое вполне могло случиться. Ведь обманывать людей так просто. Он сам многие годы обманывал всех вокруг, включая самого умного из них, эмира Калавуна.
Часть третья
36
Охотники ринулись через высокий кустарник. Ночью прошла гроза, на лошадиные копыта налипала грязь, нещадно хлестали прутья, но это никого не останавливало. Только вперед. В весеннем лесу пряно пахло гнилью. Проникающий сквозь густую листву солнечный свет разгонял тонкий туман. Трава на полянах блестела, похожая на атлас. Кое-где в просветах были видны голубые лоскуты неба. Только рассвело, но пройдет немного времени, и от этой утренней хрупкости ничего не останется. Солнце сделает свое дело.
Во главе охотничьей кавалькады скакал высокий, атлетически сложенный мужчина. На блестящих черных волосах красовалась великолепная шляпа цвета изумруда, соответствовала ей и охотничья туника, расшитая переплетенными золотыми цветами. В свои почти пятьдесят он по-прежнему выглядел молодо и был красив. Единственный недостаток в его внешности — слегка провисающее веко одного глаза, такое же, как у отца, совсем его не портило. Король Англии Эдуард Первый был полностью сосредоточен на охоте и не замечал придворных и оруженосцев, скачущих легким галопом сзади. Послышался лай собак. Им ответил рев труб, и охотники ринулись к дичи.
Увидев волка, Эдуард ощутил знакомый приятный трепет. Хищника выслеживали несколько часов, и король опасался разочарования. Вчера они загнали одного, тощего, едва стоявшего на лапах. Противно было смотреть. А этот оказался крупным матерым зверем. Выгнув спину, он быстро двигался через подлесок. Его преследовали собаки, понукаемые резкими свистками пажей. Теперь к ним присоединились выпущенные по команде Эдуарда мастифы, настырные твари с плоскими ушами на квадратных головах. Они упорно преследовали волка несколько сотен ярдов, наконец вожак своры рванулся вперед и сомкнул на шее животного свои мощные челюсти. Хищник взвыл и повалился на землю, злобно рыча, принялся кувыркаться, пытаясь вырваться из захвата мастифа. Остальные собаки напряженно ждали, не смея приблизиться. Охотники плетками отогнали вожака, и с седла грациозно спрыгнул Эдуард. Все затихли, слышалось лишь рычание собак и негромкое ржание коней.
Эдуард выхватил меч. Волк лежал на боку, тяжело дыша. При приближении Эдуарда посмотрел на него своими желтовато-грязными глазами, оскалил зубы и попытался подняться, но не успел. Король всадил ему в сердце меч, после быстро его вытер лоскутом ткани, который протянул ему оруженосец. Теперь с волка снимут шкуру, а тушу отдадут на съедение собакам. Охотники спешились, начали передавать по кругу бурдюки с вином, поздравляя друг друга с удачной охотой. Вскоре к ним подошел Эдуард, улыбающийся, довольный.
Один участник охоты, бледный, стоял в стороне. Он потянулся было к бурдюку, но Эдуард крикнул, прервав свой разговор посередине:
— Ему только воду.
Придворный без колебаний протянул вино другому. Бледный охотник болезненно поморщился.
— Ты бы, де Лион, очистил желудок, — произнес Эдуард, подходя.
— Простите меня, милорд, — пробормотал Гарин, наклоняя голову.
— Меньше надо пить за ужином, — сказал Эдуард, — и не будешь так мучиться.
Гарин глянул в серые глаза короля и отвернулся. Ему был сорок один год, но Эдуард разговаривал с ним, как будто он по-прежнему тринадцатилетний.
— Прошу прощения, милорд, — пробормотал он снова.
Король двинулся к одному из своих французских вассалов, оставив Гарина ежиться под сырым ветром.
Обычно ему удавалось скрыть от короля симптомы похмелья. Эдуард призывал его позднее, когда самое худшее было позади. Но сегодня он потребовал участия в охоте всех советников и вассалов. Почему — неизвестно. Гарина тоже призвали, хотя официально советником короля он не значился и вообще, прослужив королю двадцать восемь лет, до сих пор не имел в сложной иерархии двора никакого устойчивого положения. Эдуард убедил его, что так надо, дескать, те деликатные поручения, которые Гарин выполнял, требуют, чтобы он не был на виду. Без официального статуса легче добиться успеха. Вот так он и жил этакой странной неполноценной жизнью, не являясь ни тем, ни другим и ни третьим, заливая расстройство вином.
