По праву рождения

Колли забралась в трейлер и, ловко маневрируя среди куч всякого хлама, направилась к мини- холодильнику.

– Господи, ну и помойка! – раздался голос Дага у нее за спиной.

– Диггер дал своим слугам выходной на всю жизнь.

– Диггер – это человек?

– Спорный вопрос. Наука еще не пришла к единому выводу на сей счет. Пиво, шипучка, минералка?

– Пиво.

Она вытащила две бутылки, сорвала крышки и протянула одну из бутылок Дугласу.

Он не взял бутылку. Просто стоял и продолжал смотреть на нее.

– Прости. Я не знаю, что с этим делать.

– Добро пожаловать в члены нашего клуба.

– Я не хочу тебя видеть. Я бы хотел, чтобы тебя вообще не было. Чувствую себя сволочью, но не хочу, чтобы все это опять свалилось на мою семью.

Его абсолютная честность и искренность заставили Колли взглянуть на него по-новому. Эти чувства были ей близки и понятны. При других обстоятельствах, подумала она, он бы ей, наверное, понравился.

– Я сама не в восторге от ситуации. У меня тоже есть семья, и она тоже страдает. Так ты пиво будешь или нет?

Дуглас взял бутылку.

– Я хочу, чтобы мама ошиблась. Она и раньше не раз ошибалась. Надеялась, накручивала себя, а потом падала, как подстреленная. Но, глядя на тебя, я не могу сказать, что она ошибается и на этот раз.

«Мы оба идем по минному полю», – подумала Колли. Она вдруг обнаружила, что у нее есть брат. Ему свалилась на голову сестра.

– Вряд ли она ошибается. Нам придется сдать анализы для подтверждения, но вероятность очень велика.

– Ты моя сестра.

Ему больно было произносить эти слова. Он глотнул пива. И опять Колли посочувствовала ему. Ей тоже было больно.

– Есть вероятность того, что я была твоей сестрой.

– Не могли бы мы присесть?

– Рискуем подхватить инфекцию, но сесть, конечно, можем.

Колли бесцеремонно сбросила книги, порножурналы, образцы скальных пород, пустые пивные бутылки и два превосходных наброска рабочей площадки раскопок с узкой встроенной койки.

– Я просто… не хочу, чтобы ты причинила ей боль. Вот и все.

– С какой стати мне причинять ей боль?

– Ты не понимаешь.

– Ладно, я не понимаю. Ну так объясни.

– Она так и не оправилась от удара. Думаю, ей было бы легче, если бы ты умерла.

– Мне было бы не легче, но я понимаю, что ты имеешь в виду.

– Вечная неопределенность, непреклонная вера в то, что она найдет тебя, и ежедневное отчаяние, потому что все ее попытки заканчивались крахом надежды. Она стала совсем другой. Все изменилось. Я пережил с ней весь этот кошмар.

Ему было три года, припомнила Колли. Он прожил с этим всю свою жизнь.

– А я нет.

– А ты нет. Это разрушило брак моих родителей. В каком-то смысле это разрушило их самих. Мама построила себе новую жизнь, но построила ее на обломках прежней. Я не хочу, чтобы ее жизнь снова рухнула.

Колли горестно кивала головой. И все-таки это была не ее боль, не ее муки.

– Я не хочу причинять ей боль. Я не могу питать к ней те же чувства, что и ты, но и делать ей больно тоже не хочу. Она хочет вернуть свою дочь, но это невозможно ни при каких условиях. Я могу лишь подтвердить, что я жива и здорова, могу лишь надеяться, что это ее утешит. Мне выпала хорошая жизнь с хорошими людьми.

– Которые украли тебя у нас.

Ее руки сами собой стиснулись в кулаки.

– Ничего подобного. Они ничего не знали. Они порядочные, совестливые люди. Правда стала для них страшным ударом.

– Ты их знаешь. Я – нет.

– Вот именно, – кивнула Колли.

Дуглас понял, что она имеет в виду. Они не были знакомы семьями. Они не были знакомы друг с другом. Но они подошли к такому рубежу, когда – хотели они того или нет – им предстояло узнать друг друга.

– Как насчет тебя? Что ты обо всем об этом думаешь?

– Я… мне страшно, – призналась Колли. – Мои отношения с родителями уже изменились. Мы стали осторожничать друг с другом. Раньше этого не было. Не знаю, сколько нужно времени, чтобы вернуть себе хоть какой-то покой, но точно знаю, что наши отношения уже никогда не будут прежними. Меня это убивает. И мне жаль твою мать, – добавила она после минутного молчания, – ведь она ни в чем не виновата. Она этого не заслужила. И твой отец. И ты.

– И ты. – Дуглас вынужден был признать, что, злясь на нее, он пытался похоронить свое собственное чувство вины. – Я помню, как мы стояли с мамой в очереди в торговом центре Хагерстауна, чтобы посмотреть на Санта-Клауса. Помню музыку, голоса, большого толстого снеговика… он был довольно страшный. Ты спала в коляске. – Он отхлебнул еще пива. – На тебе было красное платьице… бархатное. Я тогда не знал, что такое бархат. А вот здесь, – Даг провел рукой по своей груди, – были белые кружева. Мама сняла с тебя чепчик: там было жарко, и ты капризничала. Волосики у тебя были как утиный пух. Такие мягонькие, светленькие. Вообще-то, честно говоря, ты была лысая.

Колли наконец ощутила какую-то связь с тем маленьким мальчиком и улыбнулась ему, проведя рукой по своей спутанной гриве.

– Ну, это я восполнила.

– Да уж. – Он улыбнулся ей в ответ. – Мне ужасно хотелось увидеть Санту. Ни за что на свете я не ушел бы из этой очереди, хотя мне до смерти надо было в туалет. А потом мне стало страшно. Такие жуткие гномы выглядывали со всех сторон.

– И почему взрослые не понимают, что гномы пугают детей?

– Тут подошла моя очередь, и мама велела мне сесть к Санте на колени. У нее глаза были на мокром месте. Я тогда не понимал, что она расчувствовалась. Я подумал, случилось что-то плохое. Я окаменел. Этот Санта в торговом центре… Он был не похож на картинку в книжке. Он был слишком большой. Когда он взял меня на руки, я психанул. Заорал, начал брыкаться, упал и расшиб нос. Кровь пошла. Мама взяла меня на руки, стала укачивать, и я понял, что все будет хорошо. Мама не даст меня в обиду. И тут она закричала, я посмотрел вниз – на коляску. Тебя там не было. Ты исчезла. – Он отхлебнул большой глоток из бутылки. – У меня все стоит перед глазами, как будто это было вчера.

«Трехлетний малыш, – подумала она. – Перепуганный, травмированный… И мучается до сих пор. Чувствует себя виноватым».

И она повела себя с ним так, как если бы речь шла о ней самой. Она отпила пива и откинулась спиной к стене.

– Ну и как? Ты до сих пор боишься бородатых толстяков в красном костюме?

Дуглас рассмеялся. И плечи у него расслабились.

– О да.

Было уже глубоко за полночь, когда Долан подошел к опушке и взглянул на площадку, которую сам еще совсем недавно разметил под строительство домов. «Ваш дом на ручье Антитам». Его вклад в развитие родного города. Хорошие, добротные дома по доступной цене. Дома для молодых семей, мечтающих о сельском воздухе и городских удобствах. Тихое, живописное местечко… и всего четверть часа езды до федеральной автострады.

Он заплатил хорошие деньги за эту землю. Теперь проценты по займу съедят всю годовую прибыль,