— Они сильно рисковали.
Уоллес пожал плечами:
— Но, разрушая город, монастырь мы не тронули. К счастью для тебя. Не будь монастыря, пленников поместили бы в лагере английского войска. Туда бы нам добраться не удалось.
— Жаль Адама.
Уоллес молча кивнул.
— И спасибо тебе, — продолжил Уилл. — Ты спас не только меня, но и Дэвида.
Уоллес бросил в костер палку.
— Я тоже обязан тебе жизнью, Кемпбелл, так что не нужно никаких благодарностей.
— Саймон сказал, ты разрушил Перт.
— Из Стирлинга англичане скорее всего направятся сюда. Единственное, что мы можем сейчас делать, — это опустошать перед ними землю. Наши лазутчики следят за их передвижением. Мы знаем, англичанам пришло по морю продовольствие. Но оно заканчивается. Если у них не будет еды и места, где укрыться, то рано или поздно они повернут назад. — Уоллес вгляделся в костер. — Пока ему придется кормить войско только своей победой.
— Он действительно считает себя победителем.
Уоллес поднял глаза.
— Эдуард не победил. Да, он разбил мою пехоту, но большинство конницы мы сохранили.
— А что бароны?
— Они, конечно, струсили у Фолкерка, но все равно к англичанам не переметнутся. Мало того, я слышал, что граф Роберт Брюс захватил Карлайл. — Уоллес положил на колени крупные кисти с отметинами на пальцах от боевых колец.[16] — Может быть, и другие поднимутся по всей Шотландии?
Уилл молчал. Он кое-как оправился только вчера, и это был их первый разговор.
— Ты сам знаешь, что так победить невозможно, — произнес он, решив действовать напрямую.
— Но у Стирлинга мы победили.
— Больше Эдуард такой ошибки не допустит. Он заставит нас сражаться в открытом поле, где мы проиграем. Так его не победить. На поле битвы англичане всегда возьмут верх.
— Так что ты предлагаешь? Сдаться?
— Я предлагаю воевать с ним иначе. Например, оживить союз с Францией. Ведь договор, который заключил король Джон, еще действует?
Уоллес кивнул.
— Когда меня сделали регентом королевства, я написал королю Филиппу, предлагая продолжать нашу дружбу и торговлю.
— Вот и воспользуйся этим. Поезжай к Филиппу, а затем к папе. Заручись их поддержкой. Пусть они заставят Эдуарда прекратить войну. Заведи дружбу со всеми его врагами. Вот тогда он дрогнет. — Уилл провел рукой по волосам. — Он приходил ко мне в камеру. Поговорить. Я знаю его много лет, но впервые увидел его страх. Он боится, что Темпл пошел против него.
Уоллес вскинул брови.
— Вот как?
— Брайан ле Джей со своими рыцарями, конечно, воевал за него в Фолкерке, но мне кажется, у них сложились неважные отношения. Когда нас захватили, я слышал, как королю сообщили, что магистр тамплиеров Англии утонул в болоте, а он и бровью не повел. Эдуард не знает, что я сам покинул Темпл, и думает, меня прислал великий магистр. И это его беспокоит. Он все требовал от меня правды. Даже обещал за это легкую смерть. — Уилл на пару секунд замолк. — И дело тут не только в его отношениях с Темплом. Он, кстати, признался, что орден ему больше не нужен. Эдуард просто боится за свою власть. Бароны недовольны его войной в Гасконии, а после разгрома во Фландрии ему будет трудно получить их поддержку. Победа при Фолкерке на время поднимет его авторитет, но если Филипп и папа надавят, бароны тоже среагируют. Угроза отлучения от Церкви очень действенна. — Уилл вскинул руки. — Ему не захочется остаться изгоем, когда все торговые соглашения будут расторгнуты. Это грозит стране крахом.
Уоллес молчал, устремив на Уилла свои голубые глаза. Рядом кто-то кашлянул. Подошел Грей, сплюнул в костер и кивнул Уиллу:
— Рад, что ты живой. — Он сел, глотнул из бурдюка воды. Затем посмотрел на Уоллеса. — Ночью умер брат Стивена. Сколько еще наших братьев приберет Господь?
Уоллес не ответил. Они посидели в тишине, время от времени нарушаемой кашлем Грея.
Поняв, что Уоллес продолжать разговор не намерен, Уилл нетвердо поднялся на ноги.
— Извини насчет этого. — Он показал на лиловый синяк на лбу у Грея.
— Это явилось еще одним доказательством, что тебя стоит спасать… брат.
Уилл улыбнулся.
— Я подумаю насчет твоих слов, — проговорил Уоллес ему вслед.
Уилл медленно двинулся по лесу, останавливаясь перевести дух. Никогда еще он не чувствовал себя таким слабым. Двое шедших навстречу приветствовали его, но большинство молчали, подавленные масштабами бойни при Фолкерке. Каждый потерял друзей или родственников.
Через поляну в центре лагеря шел Саймон с сумкой в руках. Увидев Уилла, он облегченно вздохнул.
— Я проснулся, увидел, что тебя нет, и вдруг подумал… — Саймон пожал плечами. — Ладно, не имеет значения.
— Что тут у тебя? — Уилл показал на сумку.
Саймон раскрыл.
— Вот.
Внутри лежал знакомый пояс с кожаными ножнами. Сердце Уилла екнуло.
— Как ты его нашел?
— В одной из келий в монастыре были свалены одежда и оружие. Я узнал ножны. Интересно, можно его починить? — Саймон показал на сломанное лезвие фальчиона.
— Мне тоже интересно. — Уилл встретил его взгляд. — Спасибо тебе, брат. И прости. — Он опустил голову. — Я был глупец, Саймон, сущий глупец. Мерзко относился к тебе, недостойно и вообще… — Он на секунду замолк. — Но теперь все будет по-другому. Я решил вернуться в Париж. У меня уже состоялся разговор с Уоллесом. Возможно, он поедет со мной, но я вернусь в любом случае, как только чуть окрепну. Там есть дела.
— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? — спросил Саймон, глядя в сторону.
— Конечно.
— А Дэвид? Изенда?
— Они отправятся на север к нашей старшей сестре Иде. Дай Бог, чтобы она по-прежнему жила там.
— Дэвид этому не обрадуется.
— Я поговорю с ним сегодня, но вначале сделаю кое-что, очень важное. — Уилл протянул фальчион Саймону. — Пусть он пока останется у тебя.
Уилл направился к тому месту, откуда вчера доносились слова молитвы «Отче наш». Сейчас там, кажется, только что отслужили утреннюю мессу.
Он нашел Джона Блэра у ручья на краю поляны. Священник мыл руки.
Услышав шаги, он обернулся.
— Добрый день, отец, — произнес Уилл.
— И тебе доброго дня. — Джон Блэр направился к чурбаку, где рядом с дымящимся кадилом лежала Библия в кожаном переплете.
— Могу я исповедаться, отец?
Джон помолчал, удивленно вскинув брови.
— Конечно.
Уилл опустился перед ним на колени и заговорил. Вначале сбивчиво, затем отчетливее и громче. Он рассказал исповеднику о своей любви к Элвин, о том, как нарушил рыцарскую клятву и тайно с ней
