— Но ты согласен, что посланца на Восток все-таки следует отправить?
— По правде говоря, рабби, у меня не было времени об этом подумать. — Перед внутренним взором Уилла возникли насмешливые серые глаза на холодном сером лице. Он сжал кулаки. В последние два дня все его мысли занимал только король Эдуард.
Илайя прищурился.
— А я полагал, что времени у тебя как раз в избытке.
— Но что я могу сделать? — Уилл встретил взгляд старика. — Больше половины членов братства погибли в Акре, оставшаяся горстка разбросана по всему Западу. За последние четыре года у Темпла сменились три великих магистра, все разные. Теперешний одержим манией Крестового похода. Объезжает христианские страны в поисках помощи. И как в таких условиях действовать «Анима Темпли»? Без базы на Востоке, без связей с мусульманами, потерянных после смерти Калавуна. Все кончено.
— Если Темпл существует, значит, жива его душа. Эврар, должно быть, сейчас ворочается в своей могиле, слыша, как его преемник произносит такие слова! Как может быть все кончено, когда Восток и Запад по-прежнему свирепо смотрят друг на друга, готовые сцепиться вновь? — Илайя вскинул руку в сторону двери. — Скажи мне, как может быть все закончено, если иудеи носят на спинах позорные отметины? — Он понизил голос. — Эврар возложил на твои плечи тяжелую ношу, и со временем она становится все тяжелее. Но действовать надобно. Мир между христианами важен не меньше, чем мир между религиями. И ты, как глава «Анима Темпли», не можешь сидеть сложа руки. Особенно сейчас, когда Франция и Англия воюют и скоро к ним присоединится Шотландия.
Уилл вскинул голову.
— Шотландия?
Илайя кивнул.
— Недавно к королю Филиппу приехали посланцы из Эдинбурга. Предлагают союз против Англии. Пойми — твоя работа не закончена. Она только начинается. — Илайя откинулся на спинку стула и долго переводил дух. Затем допил кружку до дна. — Но ты только что прибыл. Обживись, посмотри, как тут обстоят дела. Если понадобится моя помощь, только скажи. — Старик помолчал. — Как Роуз?
Уилл вперил взгляд в стол, пораженный известием о возможной войне на его родине. В Акру новости доходили с большим опозданием и то лишь обрывками. Сейчас это кажется глупым, но Уилл представлял, что на Западе все осталось таким, как прежде. Долгие годы в сотрясаемых войнами пустынях Палестины и Сирии его утешала мысль, что однажды он сможет вернуться домой, на твердую землю. И вот теперь под его ногами земля шаталась.
Он поднял глаза.
— Я ее еще не видел. Как раз собирался от вас пойти к ней.
— Тогда не стану тебя задерживать. — Илайя встал. Они пожали руки. — Главное, Уильям, не забывай о своем предназначении.
Гийом де Ногаре шагал по королевскому саду вдоль аккуратно подстриженной живой изгороди из тиса. Под сапогами хрустела тронутая морозом трава. Работавшие в саду слуги с поклоном расступились, и он прошел под арку во двор в самой оконечности острова Сите. Не считая нескольких строений, все остальное пространство вдоль стен здесь занимали птичьи клетки в форме миниатюрных домиков, обнесенных заборами. Там были крыши, окна и даже ставни — все как настоящее. Снаружи виднелась площадка с насестом.
Их обитатели сейчас следили за Ногаре маленькими блестящими глазками. Ястребы-перепелятники, чеглоки и разнообразные соколы. Дальше шли кречеты, числом двенадцать, усевшиеся на деревянных брусьях, обитых льняной тканью. Один, сверкая на солнце пестрым оперением, неожиданно взмахнул крыльями и рванулся к министру. Тревожно зазвенели серебряные колокольчики на лапах. Ногаре попятился. Птица натянула повод, затем, стуча крыльями, грациозно уселась на насест, впившись когтями в лен. Когда министр двинулся дальше, кречет издал ему в спину пронзительный крик, похожий на презрительный смех. Ногаре ускорил шаг, приближаясь к группе впереди. Молодой мужчина со светло- каштановыми волосами, намного превосходящий по росту остальных, повернулся. На кожаной рукавице у него сидел сокол-сапсан, сложив крылья, как будто присыпанные серым порошком. Ногаре поклонился, слегка поежившись под пристальным взглядом двух пар глаз — черных, обведенных золотом, над острым, как будто стальным клювом, и голубых ледышек, широко поставленных на поразительно красивом лице.
— Почему так долго?
— Прошу прощения, сир, дороги занесло снегом.
Король Филипп замолк, словно обдумывая серьезность услышанной причины. Остальные двое почтительно стояли, чуть наклонив головы. Один, в черном богатом костюме, поглядывал на Ногаре, поджав губы. Это был Пьер Флоте, первый министр и хранитель королевской печати.
Наконец Филипп слегка улыбнулся, и Ногаре успокоился.
— Мейден сломала перо, но его превосходно вправили. — Король поднял руку. Птица вскрикнула и развернула крылья, готовясь к полету. — Почти незаметно. Подойдите ближе, Ногаре. Она не кусается. Верно, Флоте? — Филипп рассмеялся, и первый министр тоже.
Ногаре молчал, пытаясь не хмуриться. У него остался шрам на шее, там, куда Мейден всадила своей острый клюв. Филипп тогда остался доволен ее свирепостью.
— Мой славный Генри превзошел себя. — Король бросил взгляд на главного сокольничего.
Генри улыбнулся и поправил украшенную голубиными перьями шляпу.
— На этой неделе, сир, мы заставим ее много летать, и она окрепнет.
— Я желаю, чтобы к Рождеству она была готова к охоте, — отрывисто произнес Филипп, передавая птицу Генри, который умело принял соколиху на свою рукавицу, ухватив за путы на лапах.
Филипп сбросил рукавицу, передал ее слуге. Затем посмотрел на министров.
— Извольте следовать в мои покои. Там поговорим.
Они двинулись по узкой дорожке к сторону дворца. Ногаре удалось ловко сманеврировать и оказаться рядом с Филиппом. К явной досаде Флоте.
— Брат посылает вам привет из Бордо, сир. Скоро он доставит деньги, которые нам удалось пока добыть.
— И сколько же? — спросил Филипп.
— Полагаю, достаточно для содержания войска в Гиене до весны. — Ногаре едва поспевал за широким шагом короля.
Филипп резко остановился.
— И это все?
— У баронов мы захватили поместья, виноградники, скот. Со временем это все можно превратить в деньги.
Филипп пошел дальше.
— Я надеялся, Ногаре, что вы привезете новости получше. Мне нужны деньги, много денег, иначе упрямого старого ворона не заставишь покинуть мое королевство. Со строительством флота задержка. Корабельщики запрашивают еще денег. — Ногаре собрался ответить, но Филипп поднял руку. — Нет, мне нужно подумать. — Он нахмурился, поднимаясь по ступенькам в апартаменты. Стоящие на страже гвардейцы распахнули двери.
— Сир, можно убавить расходы на другие нужды, — предложил Флоте, пристраиваясь слева, когда они двинулись по широкому коридору.
— Предлагаете убавить свое жалованье? — произнес Филипп с мрачной гримасой, направляясь вверх по винтовой лестнице, ведущей в его покои.
— За счет экономии сильно пополнить королевскую казну не получится, — возразил Ногаре, бросив взгляд на первого министра. — А власть короля можно укрепить только с изрядной казной. Иначе, сир, у вас под ногами всегда будут путаться своенравные бароны и епископы. — У покоев Ногаре поспешил вперед, торопясь отворить дверь.
Король вошел в залитый солнцем передний зал.
— Ногаре прав. Укреплять власть необходимо. При моем отце династия Капетингов утратила величие,
