племени, вероятно, не испытывал.
Измученная невероятным волнением и страхом, белка перестала карабкаться по колесу. Всеми своими четырьмя лапками и даже зубами вцепилась она в проволоку и тяжестью собственного тела остановила цилиндр. Тогда она пролезла назад через круглое отверстие и уселась на полу первого отделения, дрожа и задыхаясь. Так нашел ее мальчик, который всегда вставал рано и пришел вскоре после восхода солнца. Он был удивлен, увидев кровь на дверцах клетки, но ни о чем, конечно, не догадался.
МУДРЫЙ ВОЖАК
Ветер, бушевавший на страшных пустынных пространствах Коппермайна, гнал густые облака снежных хлопьев, мелких, холодных и колючих, как иглы. Человек и животное стояли неподвижно и смотрели друг на друга сквозь густую белую пелену. Взгляд зверя выражал удивление, смешанное с любопытством и страхом. Никогда еще в своей жизни не видел он такого прямого и тонкого существа. Он чуял какую-то опасность, а между тем не мог двинуться с места.
Во взоре человека, напротив, не видно было ни удивления, ни любопытства, ни страха. Он знал, что стоявшее перед ним черное тяжелое животное — мускусный бык. Сначала он хотел было схватить ружье и выстрелить, прежде чем зверь успеет исчезнуть среди крутящихся хлопьев снега. Но опытный взгляд подсказал ему, что бык уже стар, а ему не нужна была такая говядина — жесткая и до тошноты отдающая мускусом. Ему больше нравилось мясо молодой буйволицы, нежное и сочное, как у карибу. Да и торопиться ему было некуда. Он знал, что стадо находится недалеко и не покинет этой местности до тех пор, пока что- нибудь не испугает его. Мускусные быки никогда не ходят в одиночку.
Человек был охотником и шел вниз по реке к ее устью, где находился пост Гудсон-бейской компании. Карибу не попадались ему в последние дни на дороге, и его запасы провизии истощились. Он решил поохотиться, чтобы потом не голодать. Но ему не повезло. Исчезновение карибу отразилось и на других животных. Волки также голодали. Весьма возможно, что они по своему злобному и дикому нраву обвиняли человека в отсутствии привычной им дичи. Несколько недель тому назад они перетаскали всех его собак, желая ему отомстить. И теперь охотнику пришлось самому тащить свои сани.
Когда буря на минуту стихла, человек заметил небольшую долину невдалеке от реки, по течению которой он шел. Он знал, что ее русло уходило там в густую чащу малорослых сосен, которые растут везде, где только могут укрыться от ветра. Он знал также, что найдет там сухое топливо для костра. Там он подождет, пока стихнет ураган, и затем пойдет искать стадо мускусных быков. Еще несколько минут он смотрел на черного буйвола, а затем свернул в сторону и направился к долине низких сосен, продолжая волочить за собой тяжело нагруженные сани.
Черный бык громко фыркал и сделал несколько шагов вперед. Странное существо молча удалилось, значит, оно испугалось его. А бегущего врага всегда надо преследовать. Но что это за длинный и темный предмет, который ползет по следам незнакомца? Он такой страшный и таинственный. Буйвол остановился, тряхнул головой, фыркнул еще громче и отступил на столько же шагов, на сколько сначала подвинулся вперед. Может быть, благоразумнее не связываться? После минутного колебания он повернул назад, поднял свою тяжелую лохматую голову, понюхал воздух, внимательно прислушался и пошел к своему маленькому стаду, которое лежало на снегу и, равнодушное к бушевавшей кругом полярной буре, с наслаждением пережевывало жвачку.
Черный буйвол пустыни не слишком велик ростом, но необычайно силен. Длина его от конца морды до хвоста не достигала полных шести футов, вышина в плечах не превышала трех. Тем не менее вся его наружность дышала мощью, которой позавидовал бы сам мамонт. Он весь был покрыт длинной черноватой шерстью, доходившей почти до щеток копыт. Его большая голова, окутанная лохматой гривой, была вооружена короткими и изогнутыми в виде серпа рогами, острыми и вполне пригодными для боя. Он всегда держал их опущенными вниз, готовый в любую минуту встать на защиту своего стада.
Это стадо состояло из двенадцати или пятнадцати коров, таких же сильных, как и он, из нескольких молодых буйволов и дюжины телят. Когда ветер ослабевал, стадо можно было разглядеть. Но проходила минута, и оно снова скрывалось среди облаков бушевавшей метели. Коровы лежали. Двигался один только черный бык. Он пристально озирался кругом. Вдруг он поднял голову, ноздри его расширились, он потянул воздух, и глаза его сверкнули гневом и тревогой. Через мгновенье он топнул копытом и издал отрывистый зов, нечто среднее между блеянием и мычанием.
Его сигнал был сразу же понят. В одну секунду все стадо было на ногах и построилось в круг. Телята без церемонии были втиснуты в центр этого круга. Там они сбились в кучу, положив свои морды на плечи друг другу и устремив вперед свои кроткие испуганные глаза. Окружность круга состояла из мрачных опущенных вниз голов, злобных взглядов и острых рогов.
Все, даже телята, знали, отчего так внезапно старый буйвол поднял тревогу. Прошло несколько долгих, полных томительного напряжения минут, но никто не показывался. Наконец, в туманных хлопьях снега появились тощие, быстро скакавшие тени, которые молча приближались к стаду. Яростно летели они в атаку. Но ряд опущенных вниз голов и рогов не шевельнулся. Волки, предупрежденные отрывистым ворчанием своего вожака, отступили, уклонившись вовремя от нападения разъяренного старого буйвола. Увильнув, они вытянулись в одну линию и понеслись вдоль круга, устремив свои прищуренные зеленоватые и жестокие глаза на упорно обращенную к ним морду черного быка. Несколько раз они обежали кругом колючей преграды, несколько раз отступали назад и снова бросались в атаку, рассчитывая найти где-нибудь слабо защищенное место. Они надеялись, что какая-нибудь трусливая молодая корова, испуганная их нападением, сделает шаг назад и образует таким образом открытую брешь. Но во всем стаде не нашлось ни одной буйволицы, которая оказалась бы способной на такое самоубийство. Засыпанные снегом и опущенные вниз головы были непоколебимы. И волки, которых было семь, собрались в кучу неподалеку от неприступной добычи и, видимо, о чем-то совещались. Двое из них сидели на задних лапах, высунув языки, и смотрели на острую преграду; остальные стояли, сдвинув друг к другу морды, или бродили беспокойно взад и вперед. Они могли, конечно, с помощью своих длинных ног и мускулистых бедер сделать громадный прыжок, перескочить через оборонительную линию и врезаться в центр круга, где находились беспомощные телята. Но они знали, что выйдет из такого скачка: стадо мгновенно обернется назад и, охваченное слепой яростью, затопчет их своими копытами. И волки оставались в нерешимости, ожидая какого-нибудь знака от своего предводителя.
Тем временем человек нашел долину и укрылся среди карликовых сосен. Снег здесь был рыхлый и глубокий. Выбрав удобное место в чаще деревьев, охотник утоптал его своими лыжами и поспешно сложил костер из сухих сучьев. Там, над ним, над вершинами низких сосен, неугомонно бушевала буря. Но снежные хлопья были слишком легки и малы, чтобы загасить огонь. Не прошло и двух или трех минут, как костер разгорелся ярким неудержимым пламенем и только изредка шипел, когда в него залетали снежинки.
Набрав большую охапку хвороста, человек сложил его рядом. Затем развесил на верхушках пней пару шкур карибу, устроив над собой покатую крышу. Затем он сварил на скорую руку похлебку из пемикана и сухарей, с аппетитом поел и, усевшись у огня, спиной к саням, закурил трубку и принялся ждать. А ждать он умел, как индеец. Охотнику надоел пемикан, и он хотел свежего мяса.
Буря могла продолжаться до бесконечности, а охотиться в такую погоду было бесполезно. Но бояться человеку было нечего, так как прошло уже три недели с тех пор, как он видел волков, которые съели его собак. К тому же он знал, что волки отправились на поиски исчезнувших карибу. Делать ему было тоже нечего.
Ему было тепло, он был сыт. На расстоянии сотни миль или около этого находился пост компании, где он встретит людей. Этому он заранее радовался. Сегодня же вечером, а может быть, и завтра, ему удастся убить молодую жирную корову. Он натянул на себя меховое одеяло и приготовился ко сну, уверенный в том, что привычка заставит его проснуться как раз в тот миг, как костер начнет гаснуть.
Человек спал, а буря бушевала по-прежнему над его убежищем, засыпая мелким сухим снегом опущенные вниз лохматые головы. Иногда какая-нибудь огромная морда стряхивала с себя снег и снова становилась черной и грозной. Быки и коровы все с той же непоколебимой осторожностью устремляли свои злобные глаза и короткие острые рога в ту сторону, где находились разочарованные своей неудачей
