На тебя приятно посмотреть. Раз ты стесняешься... — он потеребил языком мочку ее уха, — значит, ты ко мне неравнодушна. Не хотелось бы, чтобы ты спокойно лежала рядом...
Неужели можно еще чего-то желать после вчерашней ночи? Лиз казалось, что такое невозможно, но ее тело считало по-другому. Она с трудом прислушалась к голосу разума.
По-моему, уже давно пора вставать. — Придерживая рукой простыню, она приподнялась на локтях и посмотрела на часы. — Что-то не так. — Лиз удивленно поморгала и снова посмотрела на циферблат. — Четверть девятого?! Не может быть!
Почему? — Его рука скользнула под простыню; он погладил ее по бедру.
Потому что. — От его прикосновения сердце у нее забилось чаще. — Я всегда завожу будильник на шесть пятнадцать.
Улыбнувшись, Джонас принялся покрывать поцелуями ее плечо.
Ты вчера его не завела.
Я всегда... — Она осеклась. Когда он ее ласкает, и без того трудно соображать. Воспоминания о вчерашней ночи нахлынули на нее с новой силой, и вскоре она удивилась: зачем ей вообще нужно думать? Под утро, когда она свернулась калачиком рядом с Джонасом и готова была отойти ко сну, из ее головы улетучились мысли и о будильниках, и о расписании, и о клиентах... Разум, как и сейчас, был наполнен только им.
—Всегда — что?
Жаль, что он ее то и дело отвлекает: у него такие нежные подушечки пальцев. И... очень хочется, чтобы он вот так ласкал ее — везде и сразу.
Я всегда просыпаюсь в шесть, независимо от того, завела я будильник или нет.
А сегодня не проснулась. — Смеясь, он толкнул ее на подушку. — По-моему, мне снова нужно считать себя польщенным.
Наверное, я слишком тебе льщу, — проворчала она, отодвигаясь от него к краю кровати. Разгадав ее маневр, он перекатил ее на другой бок, поближе к себе, — Мне пора вставать.
Ничего тебе не пора.
Джонас, я и так опоздала. Мне нужно на работу.
На ее лице плясали солнечные блики. Ему захотелось посмотреть, как солнце освещает все ее тело.
Я знаю, что тебе сейчас нужно: заняться со мной любовью. — Он перецеловал все ее пальцы и медленно сдернул с нее простыню. — Я не переживу сегодняшний день без тебя.
Но мои катера...
Все уже наверняка вышли в море. — Он захватил в ладонь ее грудь и потеребил сосок. — Луис, по- моему, вполне справляется.
Да. Но меня не было два дня.
Еще за один день ничего страшного не случится.
Ее тело задрожало от желания, которое медленно заполняло ее. Она закинула руки ему на шею.
—Да... наверное, не случится.
Только в детстве она иногда позволяла себе встать позже десяти утра. Включая кофеварку, Лиз почувствовала себя беззаботной, как маленькая девочка. Правда, Луис в состоянии и выдать снаряжение напрокат, и проследить за тем, чтобы все ее катера вышли в море; он справится не хуже ее самой, но ведь дайвинг-центр — это ее дело. Ее работа. И все же сегодня она встала в десять утра, а тело ее еще не остыло после любви. Все очень изменилось с тех пор, как Джонас Шарп ступил на порог ее дома.
—Не стоит грызть себя за то, что позволила себе утром полениться, — сказал Джонас, подходя сзади.
Лиз положила в тостер ломтики хлеба.
Да, наверное, не стоит, ведь я даже не знаю, что у нас запланировано на сегодня.
Лиз... — Джонас взял ее за руки и властно развернул к себе. Он внимательно разглядывал ее, изучая, в каком она настроении, и только потом продолжил: — Знаешь, дома, в Филадельфии, многие считают меня трудоголиком. Знакомые то и дело корят за то, что я слишком много на себя взваливаю и слишком долго просиживаю на работе. Так вот, по сравнению с тобой я просто пенсионер.
Она сдвинула брови — как всегда, когда о чем-то задумывалась. Или бывала раздосадована.
Мы оба делаем то, что должны.
Что ж, верно. Мне кажется, сейчас я должен соблазнять тебя до тех пор, пока ты не расслабишься.
Она не могла не улыбнуться. Последние слова он произнес вполне серьезно, хотя в его глазах плясали веселые огоньки.
Не сомневаюсь, что ты нажил себе репутацию опытного соблазнителя.
Ну да, в колледже я на этом специализировался.
Везет тебе! А я — специалист по планированию своего времени. Кстати, мой тост готов.
Он подождал, пока она намажет тост маслом, и положил в тостер кусок хлеба для себя.
—Ты что-то говорила насчет уроков дайвинга.
Она долго молча смотрела на него. Потом зашипел кофейник. Лиз сняла с крючка чашку, покосилась на него, сняла вторую.
И что насчет уроков?
Хочу взять один. Сегодня.
Сегодня? — Она протянула ему кофе и принялась пить свой, не отходя от плиты. — Мне нужно посмотреть расписание. Скорее всего, оба дайв-бота уже вышли в море
—Я хочу не групповой урок, а индивидуальный. Сходим на «Эмигранте».
Индивидуальные уроки обычно дает Луис.
Джонас только улыбнулся:
Предпочитаю иметь дело с руководством! Лиз отряхнула руки от крошек.
—Тогда ладно. Только учти, урок будет стоить тебе недешево.
Он приподнял чашку, словно салютуя ею.
—В этом я нисколько не сомневался.
Когда Джонас выключил мотор на узкой парковке при отеле, Лиз весело смеялась.
Если он обчистил тебе карманы, почему ты его защищал?
Каждый имеет право на адвоката, — напомнил Джонас. — И потом, я решил, если он станет моим клиентом, он оставит мой бумажник в покое.
И он оставил?
Да. — Пока они переходили дорогу к пляжу, Джонас взял ее за руку. — Зато стащил мои часы.
Лиз прыснула; он еще не слышал, чтобы она так дурашливо, совсем по-девичьи, смеялась.
И ты его отмазал?
Он получил два года условно. Гляди-ка, похоже, дела идут неплохо!
Лиз приставила ладонь козырьком ко лбу и посмотрела на свой дайвинг-центр. Луис хлопотливо помогал двум парочкам выбрать маски и ласты. Она повернула голову налево и увидела, что на причале остался только «Эмигрант».
—Косу мель становится все популярнее, — проворчала она.
Разве ты не рада?
В смысле бизнеса — конечно, рада. — Она пожала плечами. — Грех жаловаться.
И все-таки?
И все-таки иногда я думаю: как было бы хорошо оставить все как есть. Не хочу, чтобы здешние воды стали жирными от масла для загара... Hola 13, Луис!
Лиз! — Луис мельком покосился на Джонаса и широко улыбнулся хозяйке. — А мы уж решили, что ты нас бросила. Тебе понравилось в Акапулько?
Там все... другое, — неуверенно ответила она, подходя к конторке, чтобы взглянуть на сегодняшнее расписание. — Как дела?
