ней частях Волыни, Полтавщины, Черниговщины и Смоленщины (подробно см. рис. 48). Вопрос о происхождении веса этой гривны и об его теоретической норме в литературе чрезвычайно запутан. Для характеристики сущности разногласий в оценке природы этого слитка следует остановиться на двух работах последних лет, которые излагают основные точки зрения по этому вопросу.
Г. Б. Федоров, признавший шестиугольный слиток своего рода международной монетой, отмечает: «Правильным… является высказанное еще В. Н. Татищевым и разделяемое почти всеми последующими исследователями мнение, что киевская гривна в 36 зол. возникла под влиянием торговых сношений с Византией и для этих сношений; по своему весу она являлась половиной греческой литры в 72 зол.»[121].
Б. А. Романов придерживается иного взгляда: «Средний вес этих слитков, – пишет он, – 159 г (от 135 до 169 г). Форма их очень однообразная и потому чрезвычайно пригодная для обращения их в качестве денег; она несомненно автохтонна. Сказать это же об их весе никак нельзя. Обычно его выводят из половинной римской либры или византийской литры. В начале XX в. это мнение стало оспариваться, с чем следует согласиться, так как половинный вес либры нигде и никогда не встречался, да он к тому же и выше 159 г»[122]. Далее Б. А. Романов сближает полученный им средний вес шестиугольного слитка с некоторыми западноевропейскими весовыми единицами[123].
Рис. 4. Весовая диаграмма шестиугольных слитков. По 372 экз., опубликованным Н. П. Бауером в книге «Die Silber– und Goldbarren des russischen Mittelalters»
Попутно можно отметить также курьезное мнение И. И. Кауфмана, который считал шестиугольный слиток татарским и равным 36 золотникам (т. е. 153,36 г) [124].
Ни с одним из этих мнений, в том виде как они изложены в указанных работах, согласиться невозможно.
Прежде всего, шестиугольный слиток никогда не весил 36 золотников. Как это показано на весовой диаграмме (рис. 4), из 372 таких слитков, индивидуальный вес которых был выяснен Н. П. Бауером[125], только 16 слитков имеют точный вес 153–154 г. Из остальных лишь 25 весят меньше этой предполагаемой нормы, а 331 превосходит ее по весу. Выведенный Б. А. Романовым средний вес слитка (159 г) также фиктивен. Основная масса слитков имеет вес от 156 до 164 г, причем 156 экз. – почти половина всего материала – превосходят по своему весу выведенную Б. А. Романовым норму. Действительная норма таких слитков заключена в пределах 161–164 г (104 экз.), что точно совпадает с нормой 1/2 византийской литры (= 163,73 г).
Таким образом, мнение, приведенное Г. Б. Федоровым, правильно в части, касающейся соотношения шестиугольного слитка и византийской литры, но фактическое обоснование этого вывода ошибочно. Поскольку 1/2 византийской литры не была равна 36 золотникам, постольку и сама византийская литра не могла весить 72 золотника, как это утверждает, вслед за В. Н. Татищевым, Г. Б. Федоров. Это заблуждение основано на известном определении литры, данном в памятнике начала XVII в. – «Торговой Книге»: «В литре малых пол 2 гривенки, а золотников в литре 72 золотника, денгами весит 4 рубля с полтиною»[126]. Приведенное положение не имеет отношения к византийской литре, бытовавшей во времена Киевской Руси. В византийской литре не содержалось 72 золотников – из нее чеканились 72 золотые монеты, которые в русских летописях назывались златницами, но величине русского весового золотника, определившегося к тому же как весовая единица позже времени обращения шестиугольного слитка, не равнялись[127]. Вес их был 4,548 г, т. е. почти на 0,3 г больше русского золотника. Хотя эти данные фигурируют в литературе уже около пятидесяти лет, отмеченное заблуждение разделяется, как указано, и современными исследователями.
В свете изложенного выше, связь шестиугольного слитка с половиной византийской литры представляется наиболее правильной. Выше были приведены соображения, согласно которым шестиугольный слиток терминологически связывается с понятием «литра». Только это название и применялось, по-видимому, к нему в домонгольской Руси, т. к. источники, относящиеся ко времени бытования на Руси и слитков «северного» веса, и шестиугольных слитков, не знают различных гривен. Термин «гривна серебра» мог поэтому применяться только к слиткам северного веса.
Нельзя не отметить, что связь киевского слитка с термином «литра» была известна еще С. И. Шодуару, на основании каких-то неизвестных нам письменных источников (ссылка отсутствует). «Киевская гривна, – пишет он, – получила свое начало от Греческой Литры и иногда означается сим названием, например, в старинных счетах (арифметиках)»[128].
Выяснив существование в домонгольской Руси XI–XIII вв. весовой гривны в 51,19 г и в более раннее время гривны весом в 68,22 г, мы отмечаем существование в XII–XIII вв., а может быть, и в несколько более ранний период слитка весом 163,73 г, который не связывается с обеими гривнами по системе русского денежного счета. Письменные источники чрезвычайно скупо отмечают существование этой третьей системы, однако нельзя и сказать, что они вообще молчат о ней. Источники называют литру, о связи которой с шестиугольным слитком уже говорилось. О местных различиях денежных систем свидетельствует также упоминание в Смоленском договоре 1229 г. «смоленской куны» и «смоленской ногаты»[129]. Упоминания этих терминов не дают возможности сколько-нибудь подробно говорить о структуре системы южного слитка. Однако мы знаем его вес, и это в дальнейшем позволит отыскать уже в вещественном материале такие группы памятников, вес которых находится в рациональном отношении к весу киевского слитка.
Несколько слов необходимо сказать о покупательной способности фракций гривны, поскольку это необходимо для правильного представления о том, какую сферу товарно-денежного обращения эти фракции обслуживали.
Вопрос о ценах в домонгольской Руси является очень сложным. Упоминания цен в летописях и актах не редки; однако сама специфика упоминаний весьма затрудняет их исследование. Летопись обычно называет цены для характеристики голодных лет и дороговизны, поэтому ее свидетельства мало способствуют выяснению нормальных рыночных цен. Русская Правда, как правило, имеет дело не с ценами, а со штрафами, которые не могут быть привлечены для нашей цели. Наиболее важными оказываются свидетельства договоров или таких установлений, как «Покон вирный», где речь идет об оплате в нормальных условиях. «Покон вирный» оценивает сыр в резану, рыбу в 7 резан (количество не указано, но речь идет о дневном рационе для одного человека). Печеный хлеб в XIII в. ценился в две куны (= 2 резанам)[130]. Эти примеры говорят об использовании мелких фракций гривны в сфере розничного мелкого обращения. Городской торг, так живо обрисованный рассказом Печерского Патерика, был основным местом приложения кун, ногат, резан и вевериц.
Глава III
Некоторые общие вопросы монетного обращения домонгольской Руси
Теоретические расчеты величины основных русских денежно-весовых единиц должны выдержать проверку на метрологии массового монетного материала, к обзору которого мы переходим.
Нам придется иметь дело с тремя основными группами иноземных монет, бытовавших на Руси в IX–XI вв. и использовавшихся восточными славянами в качестве средства местного денежного обращения. Наиболее многочисленную группу составляют куфические дирхемы – тонкие серебряные монеты диаметром около 20– 25 мм, обе стороны которых покрыты арабскими надписями. Тип куфического дирхема сложился на Востоке в самом конце VII в. и на протяжении четырех веков оставался единственным типом мусульманской серебряной монеты. В центральной части обеих сторон дирхема помещены строчные легенды, содержащие благочестивые изречения и имена правителей, в обязательных круговых легендах этих монет – продолжения изречений и наиболее существенные для нас сведения о месте и годе чеканки монеты.
Малочисленную, но характерную для определенного периода группу монет составляют сасанидские драхмы, более толстые серебряные монеты, несущие на одной стороне изображение жертвенника и стоящих по его сторонам человеческих фигур, а на другой стороне – портрет сасанидского царя. На этих монетах также помещены имена правителей и даты чеканки, осуществлявшейся в V – начале VII в. (более ранние сасанидские монеты для наших кладов нехарактерны). К той же группе следует отнести и более поздние монеты испегбедов и арабских наместников Персии середины – второй половины VIII в., использовавших в чеканке сасанидский тип. Эти монеты более тонкие, чем сасанидские. Размер сасанидских
