565,786 г – одна из краковских гривен[349]. Родство древнейшей русской гривны с гривнами западных славян убеждает в том, что ее возникновение относится ко времени, более отдаленному, чем начало IX в. В IX в. подобное родство уже не могло возникнуть, т. к. для него не существовало оснований в необходимой для этого тесной экономической общности восточных и западных славян.
Само своеобразие русской денежно-весовой системы, которое свойственно ей с самого начала обращения дирхема в Восточной Европе, говорит о том, что русская денежная система образовалась не на пустом месте. Если бы структура вновь образующейся системы не опиралась на какие-то местные традиции, вместе с дирхемом была бы заимствована и чисто восточная система его чеканки. На Руси появился бы иракский ратль весом в 409 г, лежащий в основе чеканки дирхема, а гривна приравнялась бы 144, или 72, или 36, или 18 дирхемам-кунам. Между тем восточные славяне берут от Востока только куну-дирхем, а прочие единицы системы, в том числе и гривна, оказались с дирхемом в совершенно оригинальном соотношении. В русской системе в начале IX в. соединились два разнородных элемента – куна-дирхем, чеканенный на основе ратля в 409,32 г, и гривна, являющаяся теоретической частью иной единицы – древней серебряной вавилонской мины. Это кажущееся искусственным соединение разнородных элементов также свидетельствует не об одновременном их заимствовании, а скорее о предшествовании одного другому на территории Восточной Европы.
Поскольку в начале IX в. была заимствована куна-дирхем, гривна в 68,22 г должна быть, по-видимому, более древним элементом.
Возникновение этой весовой единицы, находящей ближайшие аналогии в единицах некоторых западнославянских народов, а терминологические аналогии у большинства западных и южных славян можно относить только ко времени общеславянского взаимодействия с римским миром, т. е. к первым векам н. э. В эту эпоху на всей территории расселения славян бытовала однообразная по своему типу и весу римская серебряная монета, употребление которой должно было порождать однообразные нормы ее приема[350]. В установлении метрологической связи норм приема римского денария в Восточной Европе с позднейшими нормами принятия дирхема лежит единственная, на наш взгляд, возможность установить древность весовой гривны, бытовавшей у восточных славян в IX – первой половине X в.
Мы имеем все основания отыскивать эту связь, т. к. она уже установлена для некоторых других мер. В настоящее время ни у кого не вызывает сомнений причина детальнейшего совпадения русских средневековых мер сыпучих тел – четверика и полосмины – с древними римскими мерами – амфореусом и медийном[351]. Это совпадение является генетическим, образовавшимся благодаря усвоению римских мер восточными славянами в начале н. э. Если на протяжении многих веков сохранились неизменными меры измерения хлеба, тем больше оснований ожидать такого же сохранения и мер измерения драгоценного металла. После того как прекратился ввоз серебра в виде римской монеты и вплоть до начала ввоза дирхема, Восточная Европа не пользовалась какими-либо другими источниками серебра. Следовательно, меры измерения металла, возникнув в первых веках н. э., не могли испытывать никаких чужеродных влияний вплоть до начала IX в.
Первостепенное значение для наших целей должно иметь определение наиболее характерной для кладов Восточной Европы группы серебряных римских монет. Выделив такую группу и установив ее весовую норму, мы сможем говорить и о восточнославянских нормах приема такой монеты. Разумеется, наиболее прямым и действенным путем для выделения определяющей группы монет могло бы явиться исследование самих кладов римского серебра. Однако римским монетам наших кладов менее, чем каким-либо другим, повезло в научной организации их хранения. Монеты этих кладов систематически и с особым рвением использовались для пополнения коллекций различных музеев, в силу чего клады разобщались и обезличивались. Фиксация кладов ограничивалась, в лучшем случае, подсчетом монет и суммарным описанием их хронологического состава. Детального взвешивания монет не производилось. Гибель кладов с коллекциями музеев Украины, подвергшихся разграблению фашистскими захватчиками в годы Отечественной войны, свела на нет те незначительные возможности, которые имелись для непосредственного метрологического изучения римских монет, бытовавших в Восточной Европе. Один из немногих кладов, сохранившихся неразобщенными, хранится в Эрмитаже, но, к сожалению, происхождение его не установлено. Ниже его метрологические данные использованы для контроля наших выводов.
Основанием для выводов может быть изучение хронологического состава римских кладов. Для римского денежного обращения характерно преимущественное преобладание в определенные его периоды определенных серебряных номиналов, что при детальной регламентации монетного дела в Римской империи и достаточно полной изученности весовой эволюции серебряной римской монеты само по себе служит основой для реконструкции весового состава несохранившихся кладов Восточной Европы.
Благодаря ценным исследованиям В. В. Кропоткина, составившего топографическую сводку кладов римских монет в Восточной Европе[352], мы теперь можем говорить о хронологических этапах проникновения римских монет в Поднестровье и Поднепровье. Начало этого проникновения связано с первым этапом оккупации римлянами отдельных пунктов на северных берегах Понта. Монеты Нерона и Веспасиана, относящиеся к этому времени, хотя и немногочисленны, однако они становятся неотъемлемой принадлежностью многих позднейших кладов. Наиболее ранние из этих кладов датируются I в. н. э. Временем наибольшего распространения римских монет является конец I в. и весь II в., причем максимума ввоз римских монет достигает во времена Антонина Пия и Марка Аврелия (138–180 гг.). Падение ввоза отмечается со времени Септимия Севера (193–211 гг.) и к середине III в. приобретает катастрофический характер. Если из 67 кладов, суммарный состав которых известен, 56 относятся ко времени с 98 по 235 г., то ко времени с 268 по 565 г. относится только 11 кладов (из них 4 – ко второй половине III в., 4 – к IV в., 3 – к V в.)[353].
Количество монет разных веков в подсчитанных кладах еще более ярко характеризует активность проникновения в Восточную Европу римских монет во II в. Если к I в. относится только 26 монет, то монет II в. в подсчитанных кладах обнаружено уже 1540. С начала III в. обнаруживается резкое падение их количества: к первой половине III в. относится лишь 32 монеты, ко второй половине – 76 монет, к IV в. – 94, наконец, к V в. – 238[354]. Те же результаты дает и подсчет находок по периодам. На время от Нерона до Септимия Севера падает 541 находка из общего числа 679, на III–IV вв. – 113[355]. Среди последних наибольшую группу составляют монеты Константина и его преемников (IV в.), происходящие главным образом из находок на территории Прикарпатья[356].
Цифры показывают, что наиболее распространенной в количественном отношении была монета II в. Монетой, определяющей состав римского серебряного обращения этого времени, является денарий с весовой нормой, установленной при Нероне в 1/96 римского фунта, т. е. в 3 скрупула (3,41 г)[357]. Этот денарий сохраняет свой вес на всем протяжении II и первой половины III в., однако постепенно теряет чистоту металла. Начавшаяся еще при Нероне порча монеты путем добавления к серебру лигатуры становится особенно заметной к концу II в., когда количество лигатуры подходит к 50 %[358]. В этом обстоятельстве нельзя не усмотреть одну из основных причин уменьшения ввоза денария в Восточную Европу, отмечающегося именно с конца II в. В 214 г. Каракалла предпринял попытку преодолеть наступающий серебряный кризис выпуском монеты большего размера и веса, так называемых «антонинианов», весом 4,7–5,3 г [359]. Эти монеты, имевшие такое же содержание, как и денарий, и обращавшиеся с принудительным курсом, быстро падали в цене и к моменту полного вытеснения ими денария в середине III в., превратились в чисто медную монету с содержанием серебра в 2–4 %[360].
Рис. 54. Весовая диаграмма Безымянного клада римских монет 192–251 гг. По 5441 экз. коллекции Эрмитажа
Хорошей иллюстрацией к сказанному выше является упомянутый Эрмитажный безымянный клад[361]. Отсутствие паспортных данных тем более печально, что клад принадлежит к числу наиболее замечательных в научном отношении. Это самый большой русский клад римских монет: он содержал 5441 монету общим весом 20 кг 745,31 г. Значительный интерес представляет его хронологический состав. Будучи составлен из монет начиная от Пертинакса (192–193 гг.) и кончая Траяном Децием (249–251 гг.), т. е. за период в каких-нибудь 60 лет, он не может быть кладом длительного
