Деметрио сказал:
- Ты, я полагаю, Промеро, главный управляющий. А ты?
- Энаро, Возница Каллиана Публико.
- Кажется, тебя не очень трогает вид этого трупа, - заметил Деметрио.
Черные глаза Энаро блеснули огнем.
- А почему это должно меня трогать? Кто-то сделал то, что я хотел, но не осмеливался.
- А, так, - пробормотал инквизитор. - Ты свободный человек?
В глазах Энаро была горечь, когда он приподнял тунику и показал клеймо раба-должника на своем плече.
- Ты знал, что твой хозяин пришел сюда сегодня вечером?
- Нет. Я привел колесницу к Замку как всегда вечером. Он сел в нее, и я повез его на виллу. Однако, перед тем, как мы выехали на Паллиан Вэй, он приказал мне повернуть и везти его назад. Он казался очень взволнованным.
- И ты привез его назад в Замок?
- Нет. Он приказал мне остановиться у дома Промеро. Там он отпустил меня, приказав вернуться вскоре после полуночи.
- Сколько было тогда времени?
- Вскоре после сумерек. Улицы были почти пустынны.
- Что ты делал после этого?
- Я вернулся в квартиры, где живут рабы, там я и оставался до тех пор, пока не пришло время ехать к дому Промеро. Я подъехал прямо туда, и ваши люди схватили меня, когда я говорил с Промеро у его двери.
- Ты знаешь, почему Каллиан пошел в дом Промеро?
- Он не говорит о делах с рабами.
Деметрио повернулся к Промеро.
- Что ты об этом знаешь?
- Ничего, - когда управляющий говорил, его зубы стучали.
- Заходил к тебе Каллиан Публико, как говорил возница?
- Да, господин.
- Как долго он оставался?
- Совсем немного. А потом ушел.
- Он ушел из твоего дома в Замок?
- Я не знаю! - голос управляющего задрожал.
- Зачем он приходил в твой дом?
- Поговорить... поговорить со мной о делах.
- Ты лжешь, - сказал Деметрио. - Зачем он приходил в твой дом?
- Я не знаю! Я ничего не знаю! - голос Промеро стал истерическим. - Я ничего не сделал...
- Заставь его говорить, Дионус, - бросил Деметрио. Дионус что-то проворчал и кивнул одному из своих людей, который, свирепо ухмыляясь двинулся к двум пленникам.
- Ты знаешь, кто я? - прорычал он, выставив вперед голову и пристально глядя на съежившуюся добычу.
- Ты Постюмо, - ответил угрюмо управляющий. - Ты выдавил глаз девушке в суде за то, что она не захотела выдать своего любовника.
- Я всегда получаю то, за чем пришел, - прорычал охранник. Вены на его толстой шее вздулись, лицо сделалось багровым, когда он схватил несчастного управляющего за воротник туники и затряс его так, что тот почти висел.
- Говори, крыса! - зарычал он. - Отвечай инквизитору!
- О, Митра, пощади! - завопил несчастный. - Клянусь...
Постюмо дал ему ужасную пощечину сначала по одной щеке, потом по другой, потом швырнул его на пол и злобно лягнул.
- Пощады! - простонала жертва. - Я скажу... Я все скажу...
- Тогда вставай, трусливая душонка! - ревел Постюмо. - Не скули!
Дионус бросил короткий взгляд на Конана - посмотреть, произвело ли все это на него впечатление.
- Ты видишь, что бывает с теми, кто перечит полиции, - сказал он.
Конан ответил презрительной усмешкой.
- Он слабое существо и дурак к тому же, - проворчал он. - Пусть хоть один из вас тронет меня - я вытрясу все его внутренности наружу.
- Ты готов говорить? - спросил Деметрио.
- Все, что я знаю, - начал всхлипывать управляющий, когда поднялся на ноги, подвывая как побитая собака, - это то, что Каллиан пришел в мой дом вскоре после того, как я появился, - а я ушел из замка вместе с ним, - и отослал колесницу. Он грозил мне увольнением, если я когда-нибудь заговорю об этом. Я бедный человек, господа, у меня нет влиятельных друзей. Если я потеряю свое место, я буду голодать.
- А мне что с этого? - сказал Деметрио. - Как долго он оставался у тебя в доме?
- До полуночи оставалось еще часа полтора, когда он ушел, сказав, что идет в Замок и вернется после того, как сделает то, что хочет сделать.
- Что он имел в виду?
Промеро заколебался, но один только взгляд на ухмыляющегося Постюмо раскрыл ему рот.
- В замке было что-то такое, что он хотел осмотреть.
- Но зачем ему было идти одному, в такой тайне?
- Потому что эта вещь - не его собственность. Ее привезли на рассвете караваном с юга. Люди из каравана ничего не знали о ней кроме того, что ее привезли караваном из Стигии и она предназначалась для Карантеса из Ханумана, жреца Ибиса. Караванщику заплатили какие-то люди, чтобы он доставил ее прямо Карантесу, но этот негодяй захотел пройти в Аквилонию такой дорогой, которая не проходит через Хануман. И он спросил, может ли он оставить эту вещь в Замке, пока Карантес не сможет за ней послать.
Каллиан согласился и сказал ему, что сам пошлет слугу известить Карантеса. Но после того, как этот человек ушел и я заговорил о гонце, Каллиан запретил мне посылать его. Он сел размышлять о том, что оставил этот человек.
- И что это было?
- Что-то типа саркофага, какие находят в древних стигийских могилах. Но этот был круглым, как покрытая металлом чаша. Материал, из которого он был сделан, был как медь, но тверже, и весь покрыт иероглифами, такими, как на древних менгирах в южной Стигии. Крышка была крепко прикручена к чаше резными полосами из металла, похожего на медь.
- Что было внутри?
- Человек из каравана не знал. Он только сказал, что те, кто дал ему саркофаг, утверждали, что это бесценная реликвия, найденная среди могил глубоко под пирамидами и посланная Карантесу, 'из-за любви, которую даритель испытывает к жрецу Ибиса'. Каллиан Публико полагал, что саркофаг содержит диадему королей-гигантов, живших в тех землях до того, как предки стигийцев не появились там. Он показал мне рисунок, выгравированный на крышке, который, как он клялся, выполнен в форме диадемы, которую, в соответствии с легендой, носили короли-монстры.
Он решил открыть чашу и посмотреть, что в ней. Он просто сходил с ума, когда думал о легендарной диадеме, украшенной такими невиданными драгоценными камнями, известными только древним расам, что только один из них может быть оценен выше, чем все драгоценности современного мира.
Я предупреждал, чтоб он не делал этого. Но почти перед полуночью он пошел один в Замок, прячась в тени, пока сторож не прошел на другую сторону дома, а затем открыв дверь ключом, который он носил на поясе. Я наблюдал за ним из тени магазина шелков пока он не вошел, а затем я вернулся в свой дом. Если диадема или что-то другое большой ценности оказалось бы в чаше, он намеревался спрятать это где-нибудь в замке и снова незаметно исчезнуть. Затем на рассвете он хотел поднять большой крик, говоря, что воры
