Итак, мое маленькое повествование приближается к тому моменту, когда началась война.
Историки, изучающие конфликт, часто затрудняются найти в отношениях между нашими народами первопричину столкновения, так называемый казус белли. Но все мы, человечество, доподлинно знаем, что внимание нужно заострить на одном единственном факте. Война — страшная штука: хотя она и приносит славу воинам, но становится причиной многих смертей. И, как в любом случае, когда дело касается смерти, общество прежде всего должно справедливо определить виновника разжигания вражды. Именно для этого у разных народов существуют суды, и я говорю это, как высший судья Сенара.
Не может быть и тени сомнения в том, что исторические факты, как их ни интерпретируй, со всей уверенностью указывают на алсиан как на преступников. Именно они силой удерживали невинных детей, сопротивлялись законной акции по их возвращению (подтвержденной судами) с убийственной силой, а потом осуществляли террористические действия против мирных жителей нашего государства.
На каждое их злостное преступление мы, нация Сенара — за которую вы можете испытывать настоящую гордость, — отвечали со всей выдержкой и спокойствием, на которое способны. После спасения детей из лап коварных врагов мы устроили национальный праздник. И до сих пор эта дата торжественно отмечается народом, хотя я и отказался сделать ее выходным днем, потому что посчитал невосполнимым пробел в работе.
Но теперь меня немного коробят воспоминания об этом Дне; представляю себе паукообразных алсиан, сидящих на корточках в своем лагере, наблюдающих за нашим весельем с мстительной злостью. Буквально через неделю в Сенаре сработало первое взрывное устройство.
Точное развитие событий, конечно же, остается неизвестным, но, насколько мы предполагаем, два или более алсианских корабля вылетели со своей базы под покровом ночи, приземлились в пустыне и зарылись в соляной песок. Потом враги выпустили несколько хорошо экипированных одиночек на наши улицы. Оппоненты критиковали меня за то, что я не смог очистить государство от разных бродяг и тем самым не предотвратил теракты, но как же можно проверить каждого гражданина в таком огромном городе, как Сенар? Излечить глаза означает одновременно излечить и уши, и другие органы, а такое интенсивное лечение дает лишь один результат — смерть. В конце концов, мы — торгующая нация, коммерция — кровь в наших жилах. Люди приходят и уходят, добираются с разных концов побережья Галилеи, иногда даже с севера, хотя отношения с противоположным полушарием и до войны оставались напряженными.
В любом случае, когда враги впервые ступили на наши соляные дороги, никто не обратил на них внимания. Они выглядели как любой из пяти сотен одиноких торговцев, которые приезжают к нам на машинах или лодках или приходят по Главной автостраде с товарами за плечами и пытаются торговать на оживленном рынке Сенара. Оплатив лицензию на полдня, устраиваются на второй Рыночной площади, продают товары по возможно более выгодной цене и, как только затихает Дьявольский Шепот, покидают город. По закону пришлые торговцы должны оставаться за официальной границей Сенара, хотя правила изменились с ростом поселения. К раннему вечеру набиралось до сотни людей, укладывавшихся под пластиковые одеяла повсюду, где можно разбросать соль, сровнять поверхность земли и устроиться поудобнее.
Именно в эту безобидную толпу и затесались алсиане. Для правдоподобности созданного образа они даже покупали лицензии, все утро продавали товары, а вечером осматривали достопримечательности — как самые настоящие однодневные торговцы. Мне трудно понять, как может нормальный, интеллигентный, умный, наконец, человек спокойно ходить рядом с невинными людьми, которые вскоре после его ухода будут лежать на земле, истекая кровью, умирая ни за что.
Они установили несколько дюжин бомб в публичных местах: в суде, в парламенте, в основных концертных залах. Первый взрыв прозвучал поздним вечером, когда трусы алсиане уже покинули город под покровительством наших собственных законов и улетели на своих кораблях на восток. Они, без сомнения были уже в воздухе, когда в Сенаре началась паника из-за новых взрывов, и наше внимание сконцентрировалось на пострадавших людях.
Я так хорошо помню жуткий хаос и панику той ночи… К счастью по воле Божьей в концертном зале не проходило никого представления, хотя большинство вечеров нас баловали концертами. Поэтому единственным убитым оказался сторож, левполиец, если не ошибаюсь, который поддерживал в зале чистоту и в трагический момент спокойно спал под сценой. Его убило, насколько я помню, ударом кирпича, который вылетел из стены и упал прямо бедняге на голову.
Но силу грохота трудно передать словами. Он разбудил меня, а мой дом находился в полукилометре от пострадавшего здания. Я вылетел из кровати, как горох из стручка, и через несколько минут уже стоял возле терминала полностью одетый и разговаривал с заместителями по видеофону, пока дворецкий заводил автомобиль, собираясь доставить меня на место происшествия.
Начнем с того, что никто точно не знал, что произошло на самом деле. Из крыши концертного зала вырывались языки пламени, пожиравшего драгоценные запасы кислорода, они окрашивались в экзотические цвета в парах хлора и кислорода. Люди повыскакивали из постелей, побросали рабочие места — половина населения трудилась в ночные часы, чтобы избежать радиоактивного излучения солнца, особенно если специфика профессии требовала долгого пребывания на улице. Президентский — мой — лимузин с сопутствующими машинами проехал сквозь толпу к обезображенному входу в здание. Кошмарные змеиные языки огня, черные клубы дыма, закрывающие свет солнца… дом, освещенный только костром изнутри: дьявольская картина.
Естественно, не возникало сомнений в том, кто виновен в столь варварском преступлении против мирного населения — однако хочу заметить, алсиане так и не взяли на себя ответственности за взрыв. На самом деле, хоть все историки вместе взятые твердят о виновности анархистов, последние никогда не признавали себя таковыми. Не в их привычках осознавать последствия своих действий, они не воспринимают ответственность как таковую. Возможно, их взгляды не поменялись до сих пор. И естественно, чудовище, злодей, который подложил и активизировал бомбу, никогда не был пойман, мы даже не знаем в точности, кто этот человек.
Хотя сенарцы могут утешиться тем фактом, что на первых этапах войны очень много алсиан, в том числе, очевидно, и террористов, распрощались с жизнью. Однажды я тоже предстану перед ликом Создателя и попрошу его показать в подробностях, как свершилась воля Его.
Скорая помощь в довоенные дни оставалась все в том же зачаточном состоянии, как и в день прибытия на планету. А чего еще можно ожидать? Мы не нуждались в ней до наступления черного времени. Поэтому именно солдаты первыми зашли внутрь, чтобы погасить огонь и расчистить проход от булыжников. Но и я немедленно вышел из машины и обратился с импровизированной речью к толпе и быстро собравшейся кучке телерепортеров. Потом прогрохотал еще один взрыв: жуткий по силе звук разрыва, за которым последовал низкий глубокий гул, долго висевший в воздухе. Это сработал второй заряд, спрятанный около складов, он разрушил одну из внешних стен барака, а та, в свою очередь, придавила насмерть несколько десятков людей.
Следом за вторым взрывом с пугающей быстротой последовали и остальные. Бомба в здании суда всего лишь разбила три окна и оставила после себя кипу перемешанных бумаг на полу. В одном из залов рассматривалось мелкое преступление, там погиб какой-то адвокат, но, к счастью, больших разрушений Господь не допустил.
Бомба в парламенте причинила немалый ущерб зданию. Большинство стекол разбилось или расплавилось, а на одной из башен обнаружилась такая длинная трещина, что ее пришлось демонтировать. Еще одна бомба проделала дыру в главном водозаборнике, разрушив плоды наших недельных трудов по опреснению.
Следующее взрывное устройство разнесло стены одного из домов, в котором только половина жильцов носила носовые фильтры. Многие задохнулись в хлорных парах, а некоторым не помогли даже фильтры — люди в панике дышали ртом и тут же набирали полные легкие ядовитого газа.
Теперь уже никто в Сенаре не спал, улицы запрудили напуганные граждане. Я вернулся в свои частные апартаменты, рассудив что ни одно из официальных зданий не могло служить защитой от взрыва. Мои заместители настояли на тщательной проверке миноискателями даже этой квартиры и выпустили меня из автомобиля только после того, как саперы дали добро. Оттуда я произнес пару речей для телевидения, стремясь успокоить население.
