начавшееся сразу же после смерти княжичей, имело мемориальный характер (см. илл. 29 цв. вкл.).
Мирошка Несдинич посадничал до 1205 г., когда умер, «приимъши мнишькыи чинъ, и положенъ бысть в монастыре святого Георгиа; и по томъ даша посадничьство Михалку Степаничю»[156]. Не исключено, что найденная на Троицком раскопе в слое начала XIII в. берестяная грамота № 935 имеет отношение к смерти Мирошки: «У Фьдора 20, у Василя 10, у Фьдора и у Гавориле 4, у Сидора 4, у смьрьдо 4, у Соутимира 10, у Гюрьгева старости 10. А у Бориса 5, у Грицина 4, у Якима 24, у Григе со Радятою 30».[157] В этом реестре расходов вторая фраза называет ряд лиц, территориально связанных с местом находки грамоты: Борисом звали сына Мирошки Несдинича. Гречин уже известен нам по участию его вместе с Мирошкой в «сместном» суде. Имя «Радята» не чуждо месту обнаружения грамоты – она найдена на усадьбе Радятиной (Редятиной) улицы. Что касается первой фразы, то под «Гюргевым старостой» возможно понимать старосту Юрьева монастыря, в соборе которого был погребен посадник Мирошка. Не реестр ли это расходов участников поминального обеда по смерти посадника?
К эпохе княжения Ярослава Владимировича относится небезынтересный сюжет, прояснившийся в ходе археологических исследований на Троицком раскопе в Людином конце. Здесь была изучена усадьба с остатками иконописной мастерской последней четверти XII – начала XIII вв., принадлежавшая, как это выяснилось из обнаруженных на ней берестяных грамот, Олисею Гречину[158]. Этот человек не обойден вниманием летописцев. Он известен как церковный иерарх, домогавшийся в 1193 г. избрания на епископскую кафедру после смерти Григория- Гавриила; победил на этих выборах его конкурент Мартирий: «И пакы по времене сем новгородци же с княземь Ярославом, с игумены и с софияны и с попы и думаша собе: инии хотяху Митрофана поставити, а друзии Мантуриа, а и сии хотяху пакы Гричина; в них пакы распря бысть немала, и ркоша к себе: «да сице положим три жребиа на святеи тряпезе в святеи Софеи». И абие положиша и повелеша пети святую литургию, и по совершении службы и послаша с веца слепца, да которого дасть Бог, и вынеся Божиею благодатью жребии Мантуриев»[159].
Но прославила Гречина не столько духовная, сколько художническая карьера. Под 1196 г. в летописи содержится следующее сообщение: «Томь же лете испьса црковь на воротех архиепископ Мартурии святыя Богородиця, а писець Грьцин Петровиць»[160]. Имеется в виду церковь Положения ризы и пояса на Пречистенских воротах Детинца, которую заложили и окончили в предшествующем 1195 г. К сожалению, Пречистенская башня вместе с надвратной церковью рухнула 7 мая 1745 г., и роспись ее была безвозвратно утрачена.
Среди адресованных Олисею-Гречину берестяных грамот имеется несколько заказов на написание икон. Например, грамота № 549: «Покланяние от попа къ Грьцину. Напиши ми шестокрыленая ангела 2 на довоу икоунокоу, на верьхо деисусоу. И цьлоую тя. А Богъ за мездою, или лади вься»[161]. Или грамота № 558: «От попа от Минь ко Грициноу. А боуди семо ко Петровоу дени съ икоунами с тримо»[162] (рис. 30).
Изучение автографов Олисея-Гречина позволило выявить характерные для него ошибки в написании слов (например, МАРО-ФУ вместо МР ФУ – Богоматерь (рис. 31)), а это, в свою очередь, определило его участие и роль в создании выдающегося ансамбля фресковой живописи в церкви Спаса на Нередице, выполненного артелью мастеров в 1199 г.: Гречин возглавлял эту артель и, в частности, писал с присущими ему ошибками имена святых на наиболее ответственных участках нередицкого ансамбля.
Его руководящее участие в артели художников зафиксировано также в особо акцентированных изображениях святых в нижних ярусах нередицкой росписи на столбах церкви. Таких изображений 12. Пять из них – изображения святых жен, не поддающиеся интерпретации, поскольку конкретные крестильные женские имена, как правило, летописцу неизвестны. Для анализа доступны семь мужских фигур.
На северной грани юго-западного столба помещено в медальоне изображение мученика Никифора. Это имя носил киевский митрополит, поставленный на кафедру в 1182 г. Год окончания его святительства неизвестен, но он упоминается еще в 1198 г., когда строилась Нередицкая церковь. В Новгороде Никифор II пользовался особым уважением: в 1197 г. «постави церковь на острове святого Никифора Мартурии архепископ».
На восточной грани того же столба – в аркаде изображение св. Мартирия. Мартирием звали новгородского архиепископа, избранного в 1193 г. и умершего 24 августа 1199 г. Он, таким образом, – современник строительства каменной Нередицкой церкви.
На южной грани юго-восточного столба помещено изображение святого, неверно определенного прежде как Никифор, но канонически соответствующе св. Нифонту, имя которого читается в остатках надписи. Было высказано предположение, что эта фигура посвящена епископу Нифонту, занимавшему новгородскую кафедру с 1131 до 1156 г. Не при нем ли была сооружена первоначальная деревянная Нередицкая церковь? Современниками Нифонта были князья, носившие крестильное имя Иван. Между тем именно Ивана как инициатора создания этой церкви называет ктиторская фреска Нередицы.
На северной грани северо-восточного столба помещено изображение в медальоне св. Мины. Так звали попа, который дважды – в грамотах № 549 и 558 – заказывал Олисею храмовые иконы, в том числе и образы шестикрылых ангелов для алтарной преграды какой-то только что построенной церкви. По-видимому, имеются достаточные основания предположить в земном Мине иерея только что построенной Нередицкой каменной церкви. В таком случае мы наблюдаем на столбах церкви отражение всей иерархической триады: митрополит, архиепископ, иерей.
Рис. 31. Фреска Нередицы с изображением Богоматери
Однако эта триада нуждается в очевидном дополнении. Поскольку русская церковь входила в систему константинопольской патриархии, естественно было бы видеть среди изображенных и святого, соименного вселенскому патриарху. С 1191 по 1198 г. патриархом был Георгий II Ксифилин, небесным патроном которого является великомученик Георгий. Не это ли изображение остается не расшифрованным на южной грани северо-восточного столба Нередицкой церкви?
Наиболее важным для нас оказывается изображение на западной грани юго-западного столба. Здесь в медальоне помещен пророк Елисей, соименный Олисею-Гречину.
Последнее интересующее нас изображение – на восточной грани юго-западного столба, где в аркаде помещен преподобный Нестор. Если в галерее патрональных изображений имеется ангел-хранитель художника, то почему бы там не быть и ангелу-хранителю зодчего? Разумеется, можно говорить об этом в самой предположительной форме, коль скоро имени зодчего летопись не сохранила.
Как уже показано выше, Гречин был одним из главных участников «сместного» суда князя и посадника – представителем в нем князя, биричем. Отчество Олисея прочно связывает его с биричем Петром (Петроком) Михалковичем, должность которого унаследована его столь авторитетным сыном. Изложенное обстоятельство позволяет понять происхождение прозвища «Гречин» у исконно русского человека, новгородского уроженца. Князь Мстислав Юрьевич в 1157 г. был изгнан из Новгорода, а в 1162 г. его вместе с братьями изгоняет из Суздальской волости Андрей Боголюбский. Мстислав с матерью и братьями отправляется в Царьград и получает от императора Мануила земли «от Аскалона»[163] (на берегу Средиземного моря, на территории нынешнего Израиля). Надо полагать, что он делил свое византийское изгнание вместе с семьей, членами которой были жена Мстислава Анастасия и ее тогда малолетний брат Олисей, закономерно получивший по возвращении в Новгород прозвище «Гречин».
Восстание 1207 года
Избранный в 1204 г. посадник Михалко Степанич, однако, уже в марте 1205 г. лишился власти, когда Всеволод Юрьевич заменил на новгородском столе Святослава другим своим сыном – девятнадцатилетним Константином. Поводом для замены было малолетство Святослава и желание Всеволода видеть в Новгороде более независимого от новгородцев ставленика: «Того же лета присла великыи князь Всеволод в Новъгород, река тако: «в земли вашеи рать ходит, а князь вашь, сын мои Святослав мал; а даю вы сын свои стареишии Костянтин»[164]. Смена посадников – явный защитительный акт новгородцев, так как на место старого союзника Всеволода – Михалки Степанича – избирается сын популярного своей независимой политикой Мирошки – Дмитр Мирошкинич. Снова в Новгороде устанавливается политическое двоевластие посадника и князя, приведшее к событиям 1207 г., которые занимают в истории Новгорода значительное место.
