— Мы возьмем мою машину. — Она одарила его улыбкой и выскользнула из комнаты.
Он натянул трусы, но не двинулся с места, размышляя о ней. Она даже не понимает, как много она сказала ему. Она ни разу не упомянула о доме или домах, где выросла.
Он же мог со всеми подробностями описать дом своего детства — лучи солнца, которые просачивались или врывались через окна его комнаты в любое время дня, зеленую раковину в ванной комнате, отколотую плитку в кухне, куда он уронил кувшин с апельсиновым соком.
Он помнил, как расстроился, когда родители продали дом, хотя к тому времени он давно жил отдельно и переехал в Нью-Йорк. Хотя их новый дом находился всего в двух милях от старого. Прошло много лет, а он до сих пор испытывает приступ тоски, проезжая мимо этого старого кирпичного дома.
С любовью отреставрированные наличники, спрятанные в книгу письма, старый амбар, заново покрашенный в красный цвет. Все это — каждый шаг, каждая мелочь — было звеньями цепочки, которая связывала ее с прошлым и которую она сама для себя ковала.
Он сделает все, что в его силах, чтобы помочь ей выковать эту цепь — даже если для этого нужно заняться покупкой гриля.
— Эй, Форд.
— Я здесь, — откликнулся Форд на голос Брайана и соскочил с дивана, прежде чем тот вошел. — «Вебер» или «Викинг»?
— Непростой выбор, — Брайану объяснения были не нужны. — Ты знаешь, что я бы выбрал «Вебер», но мужчина должен справиться и с «Викингом».
— А женщина?
— Женщине не место у гриля. Это мое твердое убеждение. — Он нагнулся и подобрал с пола футболку Форда. — Вот в чем дело. Похоже, я пришел слишком поздно, чтобы помешать утреннему сексу. Черт бы побрал эту вторую чашку кофе. — Он кинул футболку в лицо Форду и наклонился, чтобы поздороваться со Споком.
— Ты просто ревнуешь, потому что у тебя не было утреннего секса.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что ты здесь. Зачем ты пришел?
— Где Силла? — Брайан махнул рукой в сторону кухонного стола и кипы журналов на нем, а затем подошел к холодильнику.
— Наверху. Одевается, чтобы мы могли поехать и выбрать «Вебер» или все-таки «Викинг».
— О, у тебя тут есть диетическая кола, — Брайан достал банку из холодильника. — Верный признак того, что парень попался. Вчера я был у мамы. — Брайан вскрыл банку и сделал глоток. — К ее удивлению и радости, забрал не одну, а две коробки хлама, который она собирала для меня. Интересно, что я должен делать с детскими рисунками цветными карандашами — дом, большое желтое солнце и похожие на палочки человечки?
— Не знаю, но выбросить это ты не имеешь права. По словам моей матери, выкидывая детские вещи, которые они хранили, ты гневишь богов. — Форд взял себе банку колы. — У меня три коробки.
— Я не забуду, что обладанием этими сокровищами я обязан тебе. — Брайан извлек из кармана конверт и бросил на стол. — И поскольку вчера вечером я не наслаждался обществом женщины, то занялся разбором этого хлама и нашел вот что. Эту открытку дедушка отправил моей матери по случаю моего рождения. И кое-что на ней написал.
— Спасибо. Я твой должник.
— Можешь не сомневаться. Теперь я храню все свои школьные табели, с первого по последний класс. Дашь мне знать, если почерк совпадает. Я тоже в этом участвую.
— Так или иначе. — Форд взял открытку и посмотрел на уверенный почерк, которым было выведено имя Кэти.
— Я должен забрать Шанну. Отвезу ее в аэропорт. — Он присел на корточки и погладил Спока. — Скажи Силле, что завтра я пришлю пару человек, чтобы они закончили укладывать перегной, а сам смогу подъехать к новому дому, который она покупает, чтобы взглянуть на участок.
— Ладно. Я тебе это верну.
— Обязательно, — усмехнулся Брайан, глядя на открытку. — А то я буду переживать.
Форд пошел наверх, в спальню, где Силла снова собирала волосы в «хвост».
— Я готова, — сказала она ему. — Пока ты будешь одеваться, пойду еще раз проверю кое-что.
— Приходил Брайан.
— Он уже видел новый лом?
— Нет, посмотрит на следующей неделе. Он принес вот это, — Форд протянул ей открытку.
— Это… Ну да, конечно. Я не ожидала, что он так быстро что-нибудь найдет. Уф, — она прижала ладони к щекам. — Большая тайна может быть раскрыта. Я немного нервничаю.
— Хочешь, я сличу почерки, а потом просто скажу тебе.
— Кем ты меня считаешь? Размазней? — она опустила руки.
— Нет.
— Тогда давай займемся этим.
— Они у меня в кабинете.
Силла смотрела, как он снимает книгу с полки и кладет ее перед ней на стол.
— Я все думаю, почему она выбрала «Гэтсби». Богатая, блестящая жизнь, роскошь, затем скука, любовь, предательство, ужасная трагедия. Она была так несчастна. Недавно она опять мне снилась. Я тебе не рассказывала. Один из моих снов про нее и меня. «Лесная поляна». Они оба там похоронены. Я была там всего один раз. Ее могила буквально засыпана цветами. Так грустно было смотреть на нее. Все эти цветы, принесенные незнакомыми людьми, вянущие на солнце.
— Ты посадила для нее цветы здесь. И даже если они завянут, вместо них вырастут новые. И так из года в год.
— Мне хотелось бы думать, что это для нее важно. Моя личная дань памяти. — Она раскрыла книгу и извлекла из нее стопку писем. — Возьму вот это, — она вытащила из стопки одно письмо. — А ты открытку.
Форд достал открытку.
Силла положила письмо рядом с открыткой.
— Разве это не судьба? Такое совпадение? — тихо произнесла Силла. — Я выбрала сообщение о смерти одного сына, чтобы сравнить его с сообщением о рождении другого? Это доброе письмо, — продолжала она. — Это два добрых письма, но, мне кажется, каких-то холодных, с тщательно подобранными словами. А ведь оба случая заслуживают нескольких страниц чувств и ласковых слов. Тон, стиль. Они могут быть написаны одним человеком.
— Почерк похож. Нет… не совсем. Взгляни на букву «с» на открытке. В начале слова — например, «сына» — она округлая. А в письме — «сочувствие», «сердцем» — обычный наклонный почерк.
— Но буква «т» очень похожа, и «у» тоже. И наклон. Очень похоже. Кроме того, их разделяет несколько лет.
— Буквы «м» и «и» выглядят одинаковыми, а «д» не очень похожи. — Форд понимал, что смотрит на письма глазами художника, но не знал, хорошо это или плохо. — Смотри, на открытке подпись. Некоторые
