воспоминания о ее гладкой, нежной коже.
Как только ее рука заживет, сделал поправку Тайлер, он пошлет все это к черту. Его обязательства по отношению к ней закончатся, и он уйдет с чистой совестью.
А что касается поцелуя, то он постарается забыть о нем. Если у нее есть хоть капля здравого смысла, то и она забудет. Не станет же Меган навязываться. Ведь если и существуют двое людей, так мало подходящих друг другу, то это он и Меган Саммерс.
Приняв такое решение, Джексон стал яростно вытирать волосы, стараясь не думать о том, что он чувствует, когда обнимает ее, не думать об экзотическом аромате, который дразнит его, и о губах, сводящих его с ума.
Глава 7
Меган ждала Тайлера в нервном возбуждении, зная, что сегодня он приедет попозже. Время шло, а он все не приходил. Наверное, он корит себя за вчерашний поцелуй, подумалось ей. Неужели она ошибается по поводу его чувств? А вдруг Тайлер решит прервать их отношения? Что она будет делать без него? Хотя сейчас уже можно справиться и самой. Рука временами еще побаливала, но это нельзя сравнить с тем, что было.
Меган прочла всю воскресную газету, что само по себе было уже подвигом, правда, не вынесла никакой информации – думала только об офицере Джексоне.
К полудню она решила что-нибудь приготовить. Меган сделала яичницу-болтунью и съела ее с румяной булочкой. Ей пришлось признать, что на вкус яичница оказалась какой-то пресной, после экспериментов Тайлера с целой полкой ее специй и пряностей.
Меган только успела ополоснуть и загрузить посуду в посудомоечную машину, когда Тайлер наконец появился.
– Где твоя перевязь? – сразу же спросил Джексон.
Успокоившись, что видит его, она чуть было не сказала, что перевязь ей больше не нужна. Но тогда Тайлер уйдет! Если она хочет, чтобы он оставался с ней как можно дольше, то должна скрыть это.
Меган пошла в спальню за перевязью, оставив его на кухне. Когда она вернулась, он заглядывал в холодильник.
– Что тебе приготовить на завтрак? – спросил он, держа в руках упаковку бекона. – Я мог бы сделать гренки.
Не желая признаться, что уже позавтракала, Меган небрежно бросила:
– Овсянку с фруктами. А себе ты можешь приготовить, что хочешь.
С облегчением она увидела, как он покорно кладет бекон в холодильник.
– Думаю, овсянка с фруктами будет в самый раз.
Меган улыбнулась.
– Хорошо, я достану овсянку.
– Нет, я сам. – Он подтолкнул ее к столу. -А ты сиди здесь.
Очень трудно быть независимой, если ты делаешь вид, что у тебя болит рука, подумала Меган с грустью, наблюдая, как он высыпает овсянку в чашку. Но она найдет способ показать ему, какая она есть. А пока надо терпеть его менторский тон.
Поведение Тайлера очень изменилось со вчерашнего вечера. Он молчал и хмурился, будто его что-то беспокоило. Меган ощущала какую-то невидимую стену, которую он воздвиг между ними. Он просто осторожничает, подумала она. Нужно дать ему время самому во всем разобраться. Он расслабится, если будет знать, что она не намерена давить на него.
Так прошло три дня. Тайлер стал еще более напряженным и раздраженным.
Что-то тревожило его, и Меган знала, что он умышленно держит ее на расстоянии. Совершенно очевидно, что он сожалел о поцелуе, потому что не делал повторных попыток. Он неоднократно намекал ей, что единственная причина, по которой он торчит здесь – это ее рука.
Меган пришлось признать, что ей не удается наладить с ним отношения, и поэтому она чувствовала себя несчастной. Она любит Тайлера Джексона, и, несмотря на его отчужденность, абсолютно уверена, что он тоже неравнодушен к ней.
Несколько раз она ловила на себе его странный задумчивый взгляд. Он нервничал, когда она слишком близко к нему подходила. Было видно, что он старается держать себя в руках, боясь выпустить на волю свои настоящие чувства.
Меган просто не знала, как себя вести. В четверг она с облегчением вышла из дома, чтобы посетить врача. По дороге в клинику Тайлер мрачно молчал.
В комнате ожидания он тут же схватил спортивный журнал и начал листать его.
– Тебе не нужно идти со мной, – сказала Меган, когда ее наконец вызвали.
– Хорошо, я подожду здесь, – кивнул он. Меган чувствовала себя покинутой, шагая за медсестрой. Она всегда демонстрировала свою независимость, почему же сейчас так расстроилась?
Ее встретил улыбающийся доктор Хартфорд.
– Ага, ну и как ваша рука? Надеюсь, уже получше?
– Намного лучше.
– Но все еще болит?
– Уже почти нет.
