одеял, ни еды…
Она почувствовала, что кто-то наблюдает за ними. Когда прошел испуг, Солей поняла, что это не индеец Ле Лутра и не английский солдат.
— Реми, — позвала она.
Реми обернулся и увидел у кромки леса старика.
— Месье Бресли, — спросил он, — что здесь произошло? Где все остальные?
— Ушли. Они все уехали на остров Святого Жана, хотя эти дьяволы и там доберутся до них.
— Бобер? — предположил Реми, но старик затряс головой и сплюнул.
— Красные мундиры, — сказал он. — Вы же идете с юга и ничего не знаете.
— Мы увидели дым.
Старик снова сплюнул.
— Форт пал. Осада длилась недели. Кончилась еда, а вокруг одни англичане. Сотни. Они сказали, что поселенцы оказывают помощь неприятелю. А Бобер и его люди для нас такие же неприятели, как и англичане. Но нет никакого смысла объяснять все это Лоуренсу. Сейчас Лоуренс контролирует Бобассен и форт Бозежур и каждого, кто захочет уехать отсюда в более безопасные места.
— А как же вы, месье? Почему вы остались?
Месье Бресли покачал головой.
— Я слишком стар, а нужно идти быстро. Одному Богу известно, что будет, если солдаты устроят облаву. Но сейчас их не видно. Мой сын не хотел оставлять меня, но я сам настоял. Мои дни в любом случае сочтены. И я не хочу продлевать их ценой жизни моих близких.
— У вас хотя бы есть еда? — спросил Реми. — Мы можем поделиться с вами.
Старик покачал головой.
— Нет, месье, хотя я и благодарю вас. Старому человеку, который не работает, не требуется много еды.
Реми помедлил, затем сказал:
— Нам нужно идти. Удачи вам, месье.
— Держитесь подальше от города и форта, — посоветовал старик. — Дым поднимается уже четыре дня, и я не думаю, что кто-либо из французов спасся. Храни вас Господь, молодой сэр и мадам.
— Храни вас господь, — прошептали они и ушли.
Запах дыма становился сильнее. Солей казалось, что у нее в горле все время стоит комок. Вокруг было тихо. Они углубились в лес. Здесь было холоднее, чем на солнце. Или холод внутри нее? Солей не могла этого понять.
Очень хотелось есть, и солнце уже стояло прямо над головой. Но Реми шел не останавливаясь. Он боялся, что они могут в любое время попасть в окружение англичан, и хотел миновать опасные места до того, как устроить привал.
Через час они услышали выстрел. Солей споткнулась и чуть не упала. Кто это был? Солдат? Беженец? Они так и не узнали. Больше выстрелов не было.
Солнце было уже слева от них и начинало садиться, когда Реми объявил привал.
— Голодна? — спросил он, снимая свой узел. — У нас есть время только на то, чтобы съесть немного холодного мяса. А затем снова в путь.
Их отдых был недолгим, и они снова двинулись через молчаливый зеленый лес.
Запах дыма больше не чувствовался. Они вновь вышли на тропу. Реми обернулся и подмигнул ей.
— Мы еще возьмем свое, — сказал он весело.
Они остановились в стороне от тропы и, не разжигая огня, стали устраиваться на ночь.
— На пути в Квебек нас ждет то же самое, что и здесь? — задала Солей мучивший ее весь день вопрос. — Мы и там будем прятаться и не разговаривать?
Реми расслабился, сбрасывая напряжение.
— Нет. Насколько мне известно, к западу отсюда англичане не жгут дома. Я полагаю, что завтра ночью мы уже сможем развести костер.
Чувство тревоги не покидало Солей даже во сне. Она с ужасом просыпалась и вздрагивала, представляя, что сделали бы английские солдаты, обнаружив их в лесу.
Тропа расширилась, и они продвигались быстрее. Навстречу им попадались беженцы, успевшие уйти из города до прихода туда войска полковника Лоуренса. Беженцы были все одинаковые, странно спокойные. Они передвигались маленькими молчаливыми группами и напоминали Солей о Луи и Мадлен, вызывая боль в ее душе. Что пришлось им испытать во время их путешествия? И как они сейчас?
21
В Гран-Пре Сиры продолжали вести свою обычную жизнь. Летом близнецы опять отправились в увеселительное путешествие. На этот раз они отсутствовали дольше обычного, а когда вернулись, Антуан с трудом передвигал перебинтованную ногу.
— Что случилось? — спросила Барби, не слишком беспокоясь.
Франсуа ухмыльнулся.
— Антуан вообразил, что он медведь и попал в капкан.
— Я был невнимателен, — подтвердил Антуан, — но это пройдет. Не стоит беспокоиться.
Он старался не показывать ногу, когда менял повязку, чтобы никто не обнаружил, что рана от капкана больше похожа на пулевое ранение.
А по поселку ползли слухи. Говорили, что вооруженный отряд Лоуренса в количестве более тысячи человек покорил Бозежур. Арестовано много поселенцев, даже священники. Семьи фермеров, живущих в районе Бобассена, умирали от голода. У рыбаков были отобраны и сожжены шлюпки…
Эмиль и Барби молились, чтобы Реми и Солей поскорее пересекли перешеек Шинькето и оказались в безопасности.
Еще говорили, что Ле Лутр и его дикари находятся далеко, в недоступных англичанам местах, что набеги на английских поселенцев совершают индейцы или люди, одетые в индейскую одежду и раскрашенные как индейцы…
За ужином Эмиль пресекал все разговоры на эту тему. Он не замечал, с какой тревогой посматривает на него Барби. После отъезда Луи и Солей он постарел на десять лет. Он стал нетерпим к новостям из внешнего мира. У Барби сжималось сердце. Мадлен, наверное, уже родила. Но не было никакой возможности узнать, жив ли ребенок. А Солей… ее, Барби, самое желанное дитя, дочь, после стольких сыновей… ее самый верный друг. Солей и ее красивый Реми. Возможно, дочь беременна. У Барби может быть внучка, которую она никогда не видит…
Когда Барби становилось совсем невмоготу от таких мыслей, она опускалась на колени и начинала молиться.
Солей не была беременна. Вскоре после свадьбы она опять увидела у себя кровь. Она так расстроилась, что чуть не плакала, пока Реми не спросил у нее, что случилось.
— Я так надеялась… Это все ежедневная ходьба… Может быть, все дело в этом? Я надеялась, что сейчас-то все должно было получиться…
— Знаешь, может, и к лучшему, что это не произошло так скоро, — произнес Реми. — Нам предстоит еще долгий путь, а женщинам лучше не пускаться в путешествия в таком положении.
Реми был прав. Солей сразу же вспомнила Мадлен.
— Ты не думаешь, что все дело во мне?
— В тебе? Ни за что. Ты — совершенство, — сказал Реми, целуя ее. — Не беспокойся. Придет время, и все получится.
— Но ведь мы занимаемся любовью почти каждую ночь…
— А иногда и утром, — радостно согласился Реми. — И я никогда не устаю от этого. Не беспокойся,
