139
Обе эти депеши нам сообщены г. Фондэ-де-Монтюссэн.
140
См.
141
Эта записка будет использована и в главной своей части напечатана в подготовляемом к изданию труде г. Леонса Пэнго (Leonce Pingaud) под заглавием: «Головкин-дипломат».
142
Сведения, которые нам сообщает граф Федор о последующих приключениях этой странной четы, очень занимательны, если они и не вполне достоверны: «…Тем временем принцесса Нассауская унаследовала от своего брата Гозьдского имения, расположенные в Польше, и ее воображение рисовало ей блестящие доходы с них, которые она одна могла бы реализовать. Контракт на наем дворца Лоредон был расторгнут и эмигранты были предоставлены самим себе. По дороге в Польшу принц и принцесса остановились в Вене, чтобы зондировать там почву, которая, однако, оказалась неблагоприятной, и они отправились дальше, в свои владения. Первое их действие по приезде в деревню состояло в том, что они отняли у крестьян арендованные земли и стали их обсевать… Но я боюсь, что меня могут заподозрить в подражании принцессе, а все же я должен сказать то, что достоверно известно: …они стали обсевать земли лавандой, семена которой за большие деньги были выписаны из Франции. Имелось в виду забрать в свои руки всю торговлю лавандовою водою на Севере и на Востоке. Предполагалось покрыть Балтийское и Черное моря судами, нагруженными этой благовонной водой, и миллионы должны были стекаться со всех сторон. В самый разгар культуры этого прелестного растения принцесса довольно внезапно скончалась. Что же касается принца, то его ум мало-помалу так расстроился, что этот человек, казавшийся всегда таким серьезным и рассудительным, и отличавшийся такими рыцарскими манерами, умер, одетый в женское платье по старинной моде, с длинными локонами, ниспадавшими с его лысой головы, и со шлейфом, который несли два пажа в праздничной ливрее».
143
Об этом он сам пишет из своего изгнания барону Николаи.
144
В пятой главе книги, написанной о графе д’Антрэг (d’Anyraigues) Леонсом Пэнго: «Тайный агент во время Революции и Империи» (Un agent secret sous le Revolution et l’Empire, Paris, 1884 г.) содержатся ценные сведения о Дрезденском обществе начала XIX столетия.
145
«Безмолвие» Корреджио составляет главное украшение моей гостиной и эту картину все хвалят и ею восхищаются. К ней я прибавил лучшие рисунки моей коллекции. Их яркие и нежные краски в хорошо вызолоченных рамках выделяются очень красиво на сером английском фоне, окаймленном золотыми виноградными ветвями. Занавески из кисеи и нанки дополняют общее впечатление, представляющее весьма приятное на вид сочетание изящного с простым. Моя спальня вся задрапирована белым, что меня очень старит и придает мне ужасно толстый вид; довольно изящный будуар — тоже не способствует моей красоте; за то остальные комнаты не так приятны на вид, но более подходят к моей внешности. Мой балкон обставлен померанцевыми и гранатовыми деревьями, а также лавровишней, жасмином, резедой и туберозами, и если Вам угодно меня теперь посетить, мне не трудно будет встретить Вас с подобающим почетом (письмо г-же Эйнар-Шатлен от 11 июля 1808 г., напечатанное в Revue Suisse, т. XXIV, 1861 г.)
146
Это совсем новый дом, четырехугольный, с тремя окнами во фронте и в четыре этажа. Мои люди и я чувствует себя здесь очень хорошо, и я могу еще сдать маленькую квартиру. Все это заново меблировано и отличается северо-голландскою чистотою. Дом расположен среди маленького парка в английском вкусе, на берегу Сены, по дороге из Парижа в Сэн-Жермен, в четырех милях от одного и от другого, в полумиле от Мальмезона и в трех четвертях мили от Версаля. Люсьена и Марли — на горе над нами, а вокруг нас восхитительные и бесчисленные прогулки. Дамы, с которыми я вижусь, большею частью живут в окрестностях, а г. Буасси-д’Англа с его чудной библиотекой — у самых моих дверей». Письмо от 5 октября 1808 г. Николаю Шатлену, напечатанное в Revue Suisse, т. XXIV, 1861 г.).
147
См. в «Портретах и Воспоминаниях» статью «Нессельроде».
148
См. ниже «Русская колония во Флоренции с 1816 по 1817 гг.
149
