– Знакомое местечко? – выдавил из себя Антон, уже наверняка успевший догадаться, где мы оказались.
– З-знакомое, – с заиканием проговорила я, изо всех сил стараясь, чтобы при этом мой голос прозвучал как можно бодрее, хотя чувствовала, что просто готова умереть со страха.
– Получается, что сюда и без приглашения можно попасть, было бы желание, – невесело пошутил Антон.
– Так мы в том самом магазине ужасов оказались? – заторможенно выдавила Луиза, словно до сих пор не до конца веря во все происходящее, но ответить ей я не успела, потому что сверху донеслось громкое, очень напоминающее злобный смех карканье, и прямо над нами, едва не задев нас крыльями, пролетела крупная черная птица.
Усевшись на прилавок, она пристально посмотрела на нас и вдруг, мгновенно растворившись в воздухе, превратилась в высокую стройную девушку.
Тряхнув роскошной черной шевелюрой, она направила на меня свой безжизненный взгляд и приветливо улыбнулась.
– Ну что, понравились тебе и твоим друзьям наши замечательные карандаши? – вкрадчиво произнесла она.
Уже успев подняться с пола, я увидела, что на прилавок перед ней со стуком упали разноцветные обломки карандашей.
– Я их выбросила! Но вы не беспокойтесь! Я могу заплатить! – дрожащим от волнения голосом произнесла я и сунула руку в сумку, пытаясь нащупать завалившуюся на дно бутылку со святой водой.
Девушка с интересом наблюдала за тем, как я лихорадочно шарила в сумке. Наконец моя рука на что-то наткнулась, и я тут же похолодела от нехорошего предчувствия, а уже в следующее мгновение, не веря своим глазам, уставилась на то, что сжимали мои пальцы. Черный футляр! Совершенно не пострадавший. Дрожащей рукой я подняла крышку и обомлела. В коробке аккуратно лежали те самые карандаши. Целые и невредимые!
– Вот видишь! – вновь одарила меня своей белозубой улыбкой девушка. – Все произошло именно так, как и должно было произойти. Хотя нет, даже лучше! Ты ведь не только сама пришла сюда, но еще и друзей с собой привела. Впрочем, это меня ничуть не удивляет: ведь еще никто не смог противостоять чарам этих замечательных карандашей! Конечно, кое-кто осмеливался сопротивляться. Но это заканчивалось очень печально: одних скручивал неизлечимый недуг, других же постигала бесславная кончина… Так что тебе лучше выбросить из головы всякие ненужные мысли! Поверь, так будет лучше!
– Вы уверены? – тихо произнесла я, чувствуя, что начинаю прямо-таки закипать от охватившего меня негодования, и голос у меня предательски дрогнул. К счастью, мою разговорившуюся собеседницу, решившую, что я принялась заикаться от испуга, это не только не насторожило, но, совсем даже наоборот, воодушевило.
– Уверена ли я? Конечно же, уверена! У вас был выбор, и вы его сделали. Придя сюда по своей воле, вы будете создавать полотна во славу тьмы до тех пор, пока сами окончательно не соединитесь с ней! – Девушка уставилась на меня своим безжизненным взглядом и разразилась хриплым торжествующим хохотом. Вскоре ее жуткий смех перешел в напоминающие карканье звуки, и она растворилась в дрожащем мерцании догорающих свечей, сползающих по металлическому каркасу подсвечника бесформенными кляксами черного воска.
И тут я с ужасом увидела, как развешанные по стенам и уже знакомые мне картины начали оживать.
Ничьи ноги на одном из полотен принялись энергично подергиваться, словно двигаясь в неслышном ритме какого-то замысловатого танца…
Изготовленная из черепа чаша стала бешено вращать глазами, выкатывая налитые кровью белки и шевеля челюстями в страшном желтозубом оскале…
Изображенная на третьей картине рассекающая серое поле линия с треском расползлась, с каждой секундой увеличиваясь и извергая откуда-то из неведомых темных глубин холста клубы густого черного дыма, сквозь который стали проступать контуры бледного лица.
– Это он! – стуча зубами, едва слышно прошептала Луиза.
– Кто? – тихо произнесла я, хотя уже догадывалась, о ком она говорит.
– Сама знаешь, – проронила не прекращающая дрожать Луиза. – Тот самый исчезнувший учитель…
Тем временем дым, уже успевший окутать не меньше половины помещения, неотвратимо надвигался прямо на нас. Впав в оцепенение, я с ужасом подумала, что через несколько мгновений он поглотит нас и тогда нам уже действительно никогда не суждено будет отсюда выбраться… От страха я зажмурилась, мечтая проснуться в своей комнате и больше никогда не вспоминать этот кошмарный сон… Тут я вновь совершенно отчетливо услышала – нет, не услышала, а скорее почувствовала знакомый мне голос, который звучал будто бы внутри меня:
– Пришло время выбора!
– Святая Арина… – с облегчением прошептала я и ощутила на своей руке чье-то осторожное прикосновение.
Я открыла глаза. Рядом стоял Антон.
– Доставай! – едва слышно произнес он, и тогда я изо всех сил швырнула на кафельный пол коробку с карандашами, одновременно рванув из сумки бутылку со святой водой. Я стала лихорадочно сдирать с нее пробку. Но та, словно намертво прикипев к горлышку, не поддавалась! Тогда, недолго думая, размахнулась и изо всех сил, словно гранату, метнула бутылку вперед, в сторону, откуда к нам угрожающе приближался черный дым. Описав в воздухе короткую дугу, бутылка с глухим стуком, за которым тут же последовал оглушительный звон разбитого стекла, врезалась в прилавок. Пол под ногами задрожал, я пошатнулась и почувствовала, что не удержу равновесия…
…К счастью, бабушка успела подхватить меня под локоть, удержав от позорного падения на влажный пол. В проеме широко распахнутой двери показалась пожилая женщина в синем халате. В правой руке она сжимала швабру, а в левой держала желтое пластиковое ведро, доверху наполненное водой.
– Здравствуйте, Анна Станиславовна! – произнесла она.
– Доброе утро! – ответила бабушка. – Вот, решила с утра для внучки вводную экскурсию провести. Она теперь в нашем лицее учиться будет. Как говорится, первый раз в девятый класс!
– Здравствуйте, – вежливо кивнула я.
– Здравствуй, деточка! – произнесла она и вновь перевела взгляд на бабушку. – Анна Станиславовна, вы уж, пожалуйста, не обессудьте, но экскурсию-то, похоже, придется отложить. Вас там внизу люди ожидают…
– Что за люди? – поинтересовалась бабушка, а я тем временем незаметно подергала рукой, потому что она все еще продолжала цепко удерживать мой локоть, словно сомневалась: смогу ли я самостоятельно удерживать равновесие.
– Не знаю, – проговорила уборщица, а бабушка, спохватившись, наконец-то отпустила мою руку и, взглянув на часы, сокрушенно покачала головой.
– Как я могла забыть? У меня же встреча с родителями назначена! – пробормотала она и повернулась в мою сторону. – Детка, не обижайся, мне надо идти. Увидимся дома! Ключи у тебя есть?
– Есть! – кивнула я, внутренне радуясь, что обход вверенной бабушке территории так быстро завершился.
– Уверена? – на ходу продолжала контролировать меня уже направившаяся к выходу из класса бабушка.
Я демонстративно похлопала себя по карману джинсов.
Бабуля удовлетворенно кивнула и скрылась за дверью, а я развернулась и внезапно уперлась взглядом в придвинутую к стене большую квадратную раму с плотно натянутым на нее холстом.
Я стояла как завороженная и не могла оторвать взгляд от рамы. При этом абсолютно ничего не понимала – что меня так удивило? Ну, обычная рама… Обычный холст… Судя по свежей белизне, совсем недавно загрунтованный…
Кроме этого холста, в помещении вообще ничего не было!
