происхождении Инпу, я не знаю. Уже ничего не изменить…
_________________________________________________
1 Парасхит — работник, вскрывающий трупы перед мумификацией.
_________________________________________________
Инпу, сильный чарами, останавливается. Он чувствует меня. Потягивает носом воздух и смотрит прямо в окно, возле которого я стою. Хор перехватывает его взгляд, но Инпу, кивнув мне, отвлекает брата, творя огненное знамение и приводя мальчика в восторг. Хору покуда не положено знать, что и зачем я делаю.
— Прости меня, отец, — прошептала я, собирая слюну Ра в чашу.
Мой приемный сын уже приготовил зал в храме. Я ворвалась туда, рыдая, с чашей в руке.
Инпу собран, суров. Он выхватывает сосуд, выливает туда отвары из своих кувшинов — строго дозированными порциями.
(Автор картинки неизвестен. Для просмотра в увеличении кликните на изображение).
Я готовлюсь к главному. Нельзя, чтобы кто-то еще, кроме нас двоих, узнал об этом. Инпу прикрывает меня. Зал наглухо защищен от проникновений.
— Начинай, о, мама! — велит мне мой мальчик.
Я хватаю небесный вихрь, я погружаю его в себя, и он, пронзив мое тело, струится сквозь меня в землю. Мощный, яростный Инпу выдергивает из земли пламя, и я кричу от боли, объятая огнем. Мой мальчик повторяет то же самое и с собою. Наши силы объединяются, переплетаются друг с другом языки пламени и ледяные смерчи. Грохочет гром в небесах, ворчит гром под землей.
Мне очень жаль отца, но я должна забыть об этом и творить.
— Владеющий именем, владеет сутью! — вскричал Инпу, и из чаши начала медленно восставать изумрудная змея, питаемая нашими силами, слепленная нашими невидимыми руками. — Я сотворю твое имя!
— Я сотворю твое имя! — тихо вторю ему я, придавая змее форму стрелы. — Да послужит во благо злой, жестокий мой умысел… Хотя бы в итоге послужит… Прости меня, Великий Ра!
— Не кори себя, мать, — говорит мне мой мальчик, когда все стихло, и достает из чаши ядовито- зеленую стрелу с острым, как его взгляд, наконечником. — Мы не можем всю жизнь заниматься плетением веревок, подобно грешникам в Дуате2. Должен быть выход, должна быть цель. Не мной, а законами миллионов лет, самой Маат заведено, что подобное лечится подобным. Если жизни твоей угрожает опасность, ты не будешь жалеть своего убийцу. Ра не узнает этот яд. Его собственная слюна введет Ра в заблуждение…
_____________________________________________________
2 Плетение веревок в Дуате — этому наказанию подвергались грешники: они плели веревки, которые тут же поедали стоящие позади них ослы. Синоним бесцельного, безрезультатного и бесконечного деяния (греческий аналог — Сизиф, вкатывающий камень на гору).
_____________________________________________________
— Я знаю, сынок… Я знаю…
Инпу схватил свой лук в виде изогнутого скорпиона и в три прыжка взлетел на крышу храма. Проснувшийся Ра, в тусклом своем свечении восходя в ладью, обагрил горизонт. Много, еще очень много крови впитают в себя пески Та-Кемета, разделенного, как мы с моим несчастным мужем… Так много, что обратится она в камень шесаит3…
____________________________________________________________________________________________ ______
3 Шесаит — минерал красного цвета, в большом количестве его находят на территории Египта. По легенде, минерал образовался из пролитой крови в результате сражения воинов Инпу (Анубиса) с армией демонов, прислуживавших Сетху (Сету).
_________________________________________________
— Мама! Здесь ли ты? — вбегает в храм мой юный Хор. Как пробился он сюда через заслон Инпу? Силен Хор…
Присев, я обнимаю его и закрываю ему глаза, пока Инпу целится в Ра. Облитый солнечными лучами, статный, напряженный, плоть от плоти, кровь от крови моего божественного Усира, он целится старательно, невзирая на свою волшебную меткость. Инпу не может позволить себе промахнуться сейчас…
Стрела летит, шипит змея. Мы ждем, Хор смеется в неведении, думая, что я с ним играю.
Острые зубы впились в лодыжку старого Ра. Вскрикнул он, и тьма пала на храмы и пирамиды Та- Кемета. Заслонила Ра его стража, и наступила среди бела дня глубокая ночь. Лишь спутанные волосы Бога Солнца выглядывали из-за щита охранника…
Заохал отравленный Ра, а змея проникла в него и растворилась в нем без остатка.
Инпу спрыгнул вниз, поднял на руки брата, дернул его за нос и засмеялся:
— Тебе ни за что не догнать меня!
И, повизгивая, они тут же нырнули во тьму, оставив меня в смятении.
— Что случилось?! — вскричали Нетеру, выбегая в пустыню.
Вместе с ними с вопросом 'Что случилось?' выбежала и я, дабы не подумали на меня остальные боги.
— О, боги, о, дети мои! — простонал отец, терзаясь от невыносимой боли, и я закусывала губы до крови из-за жалости к нему, и сердце мое обливалось кровью, страдая так, словно ядовитая стрела пронзила меня. — Я не могу различить, что же это! Это змея, которой я не знаю, или это стрела, яда наконечника которой я не ведаю… Яд убивает меня. Кто сможет спасти меня, о, боги?
Никто из Нетеру не мог спасти Ра. Тогда он вспомнил обо мне:
— А где дочь моя, Исет, могущественная целительница? О, призовите Исет, пусть поможет мне она, ибо я уже умираю…
Я предстала пред очами отца.
— Этот яд, отец, страшен тем, что он — часть тебя. И кому, как не тебе, знать, что власть над частью можно получить, лишь произнеся вслух имя владельца целого! Истинное имя, отец! Сотвори имя, отец! Произнеси имя! И я изгоню яд!
— Я не могу сказать тебе своего тайного имени, Исет… — пробормотал Ра, колотясь в судорогах.
— Всё должно зваться своими именами, Великий Нетеру! Назови мне свое имя — и я изгоню яд!
Конвульсии отца были моими конвульсиями. Весь мир дрожал, вздыбливались моря и океаны, пожары ползли по владениям Геба, раскалывались горы, исходили дымом и лавой вулканы. И я поняла: если он не произнесет своего имени сейчас, я убью себя, лишь бы не видеть всего этого…
— В этом имени — все мое могущество! — простонал Ра, стискивая зубы. — Как я поведаю тебе такое?!
— Зачем тебе могущество, отец, если ты умираешь, не выпустив Бену из клети?! Погибнет весь мир, Великий Ра! Прозрей же!
— Я — создатель неба и земли… — продолжал упорствовать в своем безумии умирающий. — Я создал Время…Хорошо, я скажу тебе истинное. Я Хепри утром, Ра в полдень и Атум вечером… Теперь ты знаешь…
Я прочла заклинание, перечислив все имена, что он сказал мне. Но яд продолжал действовать. Он обманул меня.
— Не было твоего сокровенного имени в том, что ты мне говорил, отец! Не медли, пока могут еще уста твои произносить слова!
— Нет! — и старик зарыдал.
