– Да.
– Что вы можете рассказать?
Андрей задумался, делая вид, что вспоминает неприятные события.
– Я ехал в административный офис нашего университета. В правом ряду. Внезапно со второстепенной дороги выехала машина. Красная. Из этих, новомодных, городских. Я даже притормозить не успел, как ехал, так и врезался. Очнулся уже здесь.
– Понятно. – Следователь проворно записал слова Андрея. – А зачем было перестраиваться в правый ряд?
– Перестраиваться?
– Да. Свидетели так показали.
– Там было свободней, а я спешил.
– Хорошо. – Следователь снова зашуршал пером. – Понятно. Ну, в общем-то, и так все было понятно. Простая формальность. Удар действительно произошел на вашей полосе, так что формально я не смогу предъявить вам обвинений.
– Формально?
– Да. На самом деле я думаю, что вы специально ее ударили. Я выяснял: старая машина, страховка.
– Больница, ожог, сотрясение мозга, – охотно продолжил Андрей.
– Да. Возможно, я не прав.
– Вот именно. Вам не следовало даже говорить этого.
– Извините. А вам не интересно узнать, что стало с девушкой?
Андрей напрягся – память ясно прорисовала лежащее на асфальте тело. Было в нем что-то пугающе знакомое, словно отголосок недавнего сна. И все же нет. Нет, просто похожа цветом волос, не более. Алена одевалась в другой манере, да и должна была сидеть с Валькой в офисе. Сидела. Он так сказал. И машины у нее такой быть не могло. Вообще у нее не было никакой машины.
– Она пострадала?
– Не очень. – В глазах следователя мелькнула мстительная усмешка. – Меньше, чем вы, ее даже не госпитализировали. И машина у нее тоже застрахована. Только она получит страховку, а вы – нет.
– Почему? – осторожно спросил Андрей.
– Ваша машина сгорела. Очень неудачно, надо сказать. Запись контроллера восстановить не удалось. Старая машина плюс сильный перегрев, вот схема и не выдержала. А без этого, сами понимаете… Закон.
Андрей не стал ничего отвечать.
– Ну ладно. Считайте, что вам повезло. – Следователь встал и положил компьютер в карман пиджака. – Уголовное дело мы возбуждать не будем. Всего доброго.
Андрей коротко кивнул и закрыл глаза.
Время остановилось. Не было ничего, только яркий свет из окна и звуки словно из другого мира. Кто-то входил в палату, выходил из нее, окружающее пространство шуршало, поскрипывало, позванивало посторонними голосами.
И снова была еда – такой же стакан с бульоном, но уже не было сил съесть что-то еще. Андрей выпил теплую жижицу, не открывая глаз, повинуясь лишь голосу санитарки.
– Вот так. Ну, еще глоточек. Какой молодец…
Затем пришла боль. Горели ноги, ребра ныли, как нерв прогнившего зуба, лицо мучительно чесалось. Андрей крепче стиснул зубы и плотнее зажмурился. Стало ясно, что человечество его бросило, оставило наедине с бесполезным раскаянием и усиливающейся болью. Где все достижения научно-технического прогресса? Где электромагнитные регенераторы, квантовые заживители, где обезболивающие, наконец?
– Что, больно? – услышал Андрей как сквозь вату.
Кивнул.
– Сейчас мы тебе укольчик… – Это голос Галины, низкий грудной.
Влажно хлопнул пневмоинъектор, тонкой струйкой ударив в плечо. Легче не стало, только мир стал более ощутимым – вместе с болью.
– Сейчас все пройдет, – ласково ворковала Галина. – Будет хорошо. Хорошо. Хорошо. Хорошо…
Голос не утихал, будто звук вместе с Андреем закатали в консервную банку.
Боль выступила грязью на коже, подсохла коркой, растрескалась и начала отпадать кусками. Андрей зажмурился изо всех сил, уже понимая, что надвигающаяся тишина вот-вот обрушится, завертит и потянет за собой в неведомые глубины. Так и случилось – тело замерло перед первым мигом падения и рухнуло осязаемо до тошноты, до страха разбиться. Но вскоре ужас растворился вместе с болью, а сердце наполнилось нарастающим восторгом полета. Мир сделался красным, сухим и жарким. Без дна.
Оранжевые собаки в небе питались болью, слизывали ее, выкусывали, словно блох, – наконец съели всю и исчезли сами. Остался только красный шершавый жар – спокойный и неподвижный. Время замерло вместе с мыслями.
– Он еще спит… – сурово бубнила санитарка. – Доктор назначил ему покой.
