Возмездие

волны злости, от него исходя­щие. – Да я столько раз уступал и шел на ком­промисс, что и не сосчитать! Когда тебе это необходимо, ты можешь уединяться, я прощаю тебе все твои невротические пунктики, но я не желаю терпеть, когда моя жена запирает передо мною дверь!

Услышав про пунктики, Ева едва не лишилась дара речи, но после слов «моя жена» красноречие к ней вернулось:

– Твоя жена, твоя жена… Не смей говорить «моя жена» таким тоном, словно речь идет об од­ном из твоих костюмов!

– Ты сейчас выглядишь просто глупо.

– Да, я глупа. Ты сам сказал, что я глупая невротичка.

– Порой и такое бывает.

Ей было трудно дышать, перед глазами плыли красные пятна.

– А ты – наглый, самоуверенный, авторитар­ный тип. И на закон тебе плевать…

Рорк вскинул брови.

– И какой же ты из этого делаешь вывод?

Ева не могла подобрать слов и издала какой-то полувскрик-полувсхлип, услышав который, Галахад предпочел спрятаться под стол.

– Отлично сказано, – заметил Рорк и напра­вился за новой порцией виски. – А ты знаешь, что за последние несколько месяцев я отказался от целого ряда дел, которые могли показаться те­бе сомнительными? – Он внимательно рассмат­ривал виски на свет. – Да, пожалуй, ими я зани­мался скорее по привычке, но находил в этом не­которое удовольствие. И выгоду.

– Я никогда не просила тебя ни от чего отка­зываться!

– Ева, дорогая, – вздохнул он; ярость его почти улеглась. – Ты просишь об этом самим фактом своего существования. Вынужден при­знаться: я женился на женщине из полиции, по­тому что любил ее и желал, потому что она была мне необходима. Потому что я, как это ни удиви­тельно, ею восхищался. Она до сих пор приводит меня в восторг.

– Слушай, не надо таких поворотов!

– Это просто круг замкнулся. Пойми же, я не могу изменить того, что уже сделал. Даже ради тебя. – Он встретился с ней взглядом, – Но я прошу тебя больше не запирать дверь.

Ева вздохнула – тихо, едва слышно.

– Так тяжело смотреть на то, что сделали с этими людьми, и знать…

– Что я тоже был способен на такое? – Рорк отставил стакан. – Это было справедливое воз­мездие.

Она вдруг ощутила тяжесть своего полицей­ского значка. Не на груди – в сердце.

– Не тебе это было решать.

– Вот тут мы с тобой расходимся. Закон не всегда встает на защиту невиновных. Порой зако­ну на все и на всех наплевать. Я не буду извинять­ся за то, что совершил, Ева. Но я хочу извиниться за то, что поставил тебя перед необходимостью выбирать между мной и долгом.

Она взяла кружку с остывшим кофе и сделала глоток – в горле внезапно пересохло.

– Мне пришлось все сказать Пибоди. Нужно было ввести ее в курс дела. – Она провела рукой по лицу. – И представь себе, она, не колеблясь, приняла мою сторону.

– Пибоди – хороший полицейский. – Рорк покачал головой. – Надо же, ты научила меня то­му, что в этой фразе я больше не вижу противоре­чия.

– Мне нужна была ее помощь, потому что я боюсь. – Ева, пытаясь успокоиться, закрыла гла­за. – Я боюсь, что, если буду недостаточно осто­рожна или расторопна, на месте нового преступления я обнаружу тебя. Я опоздаю, и ты будешь мертв. Ведь нужен ему именно ты!

Рорк обнял ее, прижал к себе, и Ева почувст­вовала, как необходимо ей было тепло его рук, его дыхание, его запах.

– Я не могла этого выносить, – сказала она, сильнее прижимаясь к нему. – Не могла! И ду­мать об этом не могу, потому что голова начинает идти кругом, и из головы выкинуть не могу…

Его губы прильнули к ее губам в страстном по­целуе. Он знал, что ей нужно это, что она ждет его рук – сильных, требовательных, нетерпеливых. И обещания, которые он шептал ей, срывая с нее рубашку, были за них обоих.

На пол полетела ее кобура, за ней – его пид­жак. Ева запрокинула голову, подставляя шею под поцелуи Рорка, и потянулась к его ремню.

Они стремились к друг другу так безудержно, что было уже не до слов. Он подтолкнул ее к сто­лу, под ее спиной зашуршали бумаги.

– Ведь я – невротичка, – шепнула она, при­жимаясь к нему.

– Мне это даже нравится, – ответил Рорк, за­смеявшись, и вошел в нее.

Тело Евы сразу же содрогнулась в оргазме, вы­гнулось дугой, зрачки ее потемнели, из груди вы­рвался стон – она звала его.

– Я здесь, – сказал он, раздвигая ей бедра. – Я здесь, с тобой.

Уже уплывая на волнах наслаждения в заоб­лачные дали, Ева поняла, что он ищет одного – слияния с ней. Полного и окончательного.

Потом они ели суп прямо в кабинете. После второй тарелки голова у Евы прояснилась на­ столько, что она решила вернуться к делам.

– Некоторое время я буду работать главным образом тут.

– А я постараюсь работать поменьше – на случай, если тебе понадобится моя помощь.

Ева разломила булочку, намазала ее маслом.

– Мы собираемся связаться с дублинской по­лицией. Твое имя всплывет обязательно. – Она сделала вид, что не заметила его усмешки, и впи­лась зубами в булочку. – Меня ждет много сюр­призов?

– У них на меня не больше сведений, чем у тебя в компьютере.

– То есть – практически ничего?

– Именно так. Наверняка найдется пара-тройка старых служак с долгой памятью, но ниче­го чересчур увлекательного они не вспомнят. Я всегда был осторожен.

– Кто расследовал убийство Марлены?

Взгляд у Рорка стал жестким.

– Некий инспектор Магуайр, но я бы не на­звал это расследованием. Он соблюдал проформу, принимал предлагаемые взятки и, в конце концов, счел это смертью в результате несчастного случая.

– Но все же собранные им факты могут при­годиться.

– Думаю, фактов немного. Магуайр был при­кормлен той бандой, на чью территорию я посяг­нул. – Рорк взял вторую половинку Евиной булочки. – Городские войны в тех краях начались позднее, чем здесь, и продолжались дольше. Даже я успел кое-что застать, еще мальчишкой.

Рорк вспомнил трупы на улицах, автоматные очереди по ночам, стоны раненых, запавшие глаза оставшихся в живых.

– Те, кто от этого выиграл, – продолжал он, – имели все и даже больше. Проигравшие терпели голод и лишения. Полицейские, прошед­шие через этот ад, разделились на два лагеря. Одни ринулись наводить порядок, другие решили получить из хаоса и неразберихи как можно боль­ше выгоды.

– Магуайр предпочел выгоду?

– Он был не одинок в своем выборе. Меня часто лупили полицейские, когда мне нечем было заплатить им дань.

– А от Магуайра тебе доставалось?

– Лично от него – нет. Когда я стал карман­ником и шулером, он уже был начальником. Дань за него собирали подчиненные. – Рорк налил се­бе кофе. – Чаще всего мне удавалось их переиг­рать. Когда не было выхода, я платил дань, но тут же ее и воровал. Полицейские – существа в массе своей простодушные. Им и в голову не приходи­ло, что кто-то осмелится лазить у них по карма­нам.

На это Ева только хмыкнула.

– А почему делом Марлены стал заниматься Магуайр? – спросила она.

– Когда ее убили, Соммерсет настоял на том, чтобы вызвали полицию. Он хотел, чтобы те, кто… чтобы эти люди понесли наказание. Он жаждал справедливости – а получил Магуайра. Этот ублюдок прибыл на место, долго ходил во­круг дома, морщил нос, качал головой. «Папаше следовало получше следить за