– Что? – не понял Семен Ильич. – Речь идет о каких-то деньгах?
– Представьте себе! – злорадно фыркнул Олег.
– Да. Я обещала ему пятьсот тысяч долларов.
– Вот как… – Адвокат откинулся в кресле. – Каков же, при таких расценках, будет мой гонорар?
– Как обычно. – Нина пожала плечами. – Отец платил от пяти до десяти тысяч. Я дам пятнадцать за исключительность обстоятельств.
– Интересное решение. – Семен Ильич саркастически усмехнулся. – Тогда вышли мне, будь любезна, пятьсот долларов за вызов, и распрощаемся. Я не берусь за это дело.
– Почему? – В глазах девушки мелькнул испуг.
– Потому что мои способности ты ценишь во много раз меньше слепой удачливости этого щенка. Целуйся с ним, девочка, и живите счастливо. Разрешите откланяться.
Он встал с кресла и склонил голову в глубоком поклоне.
– Подожди, дядя Сема… Так же нельзя!
– Отчего же? Я могу взяться за дело, а могу отказаться, особенно если под ногами мешается это… Студнеобразное.
«Я его сейчас в клочки разорву», – подумал Олег, снова чувствуя прилив сил и уверенности.
Семен Ильич глянул ему в лицо и немного опешил, встретившись со взглядом, полным решимости.
– Нина, – сказал Олег, – мы можем обойтись без этого жирного борова. Неужели ты не видишь, что он подставит тебя при первой возможности…
Договорить Олег не сумел – сокрушительный удар по затылку превратил мир в черную клокочущую пустоту, в которой лишь изредка возникали отголоски каких-то звуков.
Сознание почти сразу начало возвращаться, но окружающее воспринималось словно сквозь плотную пелену. Оглушенный, он чувствовал, как его волокут по лестнице, разговаривая о чем-то, но смысл слов ускользал, словно говорили на иностранном языке. Затем все тело пронзил ледяной ветер, но это длилось недолго – видимо, его запихнули на заднее сиденье автомобиля.
Теперь слова различались, хотя зрение по-прежнему отказывалось воспринимать окружающее, рисуя перед глазами только мутные пятна разных цветов.
– Молодец, – рокотал бархатный бас адвоката, – что обмотала бутылку пледом. От такого удара практически не остается следов.
– Что с ним теперь делать?
– Отвезем в лес. К утру все следы заметет поземкой, а смерть констатируют от обморожения.
– А это не подозрительно? – прозвучал настороженный голос Нины.
– Милая моя, если бы ты знала, сколько бомжей замерзают в Москве ежедневно, а сколько из них нарочно остаются на улице да еще раздеваются при этом. Десятки в день! Милиция давно перестала заниматься подобными делами.
– А зачем они раздеваются? – не поняла девушка, усаживаясь в машину.
– Это не самый худший способ самоубийства. – В голосе адвоката послышалась насмешка. – Лег в сугроб, заснул, и все.
Машина медленно тронулась с места. Олег пытался совладать с собственным телом, но это не получалось – по мышцам пробегали только болезненные судороги, а в глазах по-прежнему вспыхивал радужный фейерверк.
– Далеко отвозить не следует, – сказал Семен Ильич. – Пусть считают, что он, как бомж, прятался в дачном поселке, а потом ушел в лес. Документов при нем никаких нет?
– Я заменила всю одежду. Но униформу охранника, телефон и жетон мы бросили на шоссе. Отсюда километра три в сторону Москвы.
– Зачем, интересно?
– На нем мог быть жучок.
– На охраннике? – не сдержавшись, рассмеялся адвокат. – Шпионских книжек надо меньше читать! С какой радости на него вешать жучок?
– На всякий случай. Будто ты мою тетку не знаешь!
– Нина, это полнейший бред! А вот брошенная у дороги одежда, да еще с жетоном, может сослужить нам дурную службу. Милиция может сопоставить труп, найденный в лесу, с униформой охранника. Это добавит нам забот, а их без того хватает. Надо забрать этот ворох тряпья. Но сначала надо освободить заднее сиденье.
Машина остановилась, и в распахнувшуюся дверь ворвался ледяной ветер. Олег почувствовал, как его грубо выволокли на снег и потащили куда-то – низкие ветви подлеска хлестали по лицу.
– Достаточно, – решил Семен Ильич.
Сквозь завывание ветра послышался удаляющийся хруст шагов по глубокому снегу.
– А точно заметет следы? – донесся едва слышный голос Нины.
В ответ раздался басок адвоката, но разобрать слова было уже невозможно. В глазах Олега по- прежнему вертелись разноцветные пятна, складываясь в вихри и фигуры калейдоскопа, рассыпались искрами. Холод легко пробрался под свитер и тут же начал терзать тело, а ветер выл и хохотал в ветвях
