ходить крадучись; синобисугата-дэ — переодевшись, инкогнито, под чужим именем; синобиаси-дэ — на цыпочках, тихонько и т. д.
«Синоби» был далеко не единственный термин для обозначения представителей шпионской профессии. В источниках мы встречаем упоминания о кандзя («шпион», «человек, [проникающий через] отверстие»), тёдзя («шпион»), камари («пригибающийся»), уками-бито («вызнающий человек»), суппа («волны на воде», «проникающие [куда-либо] волны»), сэппа (то же), раппа («мятежные волны»), топпа («бьющие волны»), монокики («слушающие»), тоомэ («далеко [видящие] глаза»), мицумоно («тройные люди», «растраивающиеся люди»), дацуко («похитители слов»), кёдан («[подслушивающие] болтовню за угощением»), яма-кугури («подлезающие под гору»), куса («трава») и т. д.
В «Букэ мёмокусё»[10] о синоби-но моно говорится: «Синоби-но моно выполняют различные шпионские задания. Их называют еще „кандзя“ или „тёдзя“. Служба их заключается в том, чтобы тайно проникнуть в чужие провинции и узнать положение дел во вражеском стане или по временам, смешавшись с противником, вызнать его слабые места. Проникнув во вражеский лагерь, они пускают огонь, и еще в качестве [наемных] убийц убивают людей. Во многих случаях используются эти синоби. Называют их также „моно-кики“ („подслушивающие“), „синоби-мэцукэ“ („тайные агенты, цепляющие к глазам“) и т. д. Все это одна сторона их службы. Если с самого начала служебные обязанности их не оговорены, нет таких заданий, которые бы им не поручали. Служат в качестве синоби простолюдины, асигару (легко вооруженные воины низшего ранга), досин (полицейские стражники), раппа, сэппа и другие».
А вот что говорится о синоби-но моно в «Этиго гунки»[11] (глава «О том, как Кагэтора послал армию к границе провинции Эттю и о возвращении ее в лагерь без боя»): «В 5 -й день 10-й луны того же года (1548) [Уэсуги] Кагэтора присвоил звание кикимоно-яку — „служащие слушателями“ — семерым приближенным слугам. Троих он послал в провинцию Каи, а [остальные] четверо поселились в [провинциях] Эттю, Ното и Кага. Кикимоно-яку — это такой вид [служащих], которых называют [еще] синоби-но моно, мэцукэ или „ёкомэ“ („косящие глаза“). Они ежедневно сообщают о государственной политике правителей других провинций, о поступках [их] чиновников и даже об обычаях простонародья. От них получают драгоценные знания о хороших и плохих делах [других] провинций».
Еще один штрих к характеристике сущности синоби-но моно находим в историческом сочинении середины XV века «Ноти кагами»[12]: «Что касается синоби-но моно, говорят, что происходят они из провинций Ига и Кога и с легкостью тайно проникают во вражеские замки. Они соблюдают тайну и известны лишь под псевдонимами. В Западной стране (т. е. в Китае) их называют „сайсаку“. А стратеги их зовут „кагимоно-хики“ („вынюхивающие и подслушивающие“)».
Анализ этих цитат показывает, что синоби-но моно могли происходить из любого социального слоя. Это могли быть самураи, порой из знатных родов, горные отшельники ямабуси, буддийские монахи-воины сохэй, разбойники «гор и полей», дзи-дзамураи[13], воры… Кого только среди них не было! Объединяли их два момента: во-первых, та специфическая функция, которую они выполняли в японском средневековом обществе — все они были тайными агентами, шпионами, разведчиками, а, во-вторых, владение необходимыми для выполнения этой функции навыками — методами шпионажа. Характерно, что «Ноти кагами» проводит параллель с китайскими шпионами.
Все это в корне подрывает устоявшееся представление о ниндзя как особом социальном слое, «касте отверженных».
Несколько слов о «тайных кланах»
Сразу оговоримся, что сам этот термин совершенно нелеп. Слово «клан» в русском языке имеет значение «род, родовая община». А посему возникает законный вопрос, как может быть род или семья «тайными»?
Однако особенность развития шпионажа в Японии состояла в том, что на определенном этапе в ней появились семьи, зарабатывавшие на жизнь торговлей разведывательной информацией и поставкой профессиональных шпионов и диверсантов противоборствующим феодалам. Речь идет о нескольких десятках семей мелких земельных феодалов (госи) из провинции Ига и уезда Кога провинции Оми. Шпионаж был для них таким же бизнесом, как торговля горшками — разница только в товаре. О том, какие обстоятельства позволили им заняться столь необычным бизнесом, будет подробно говориться в тексте книги.
О школах «нин-дзюцу»
В литературе по нин-дзюцу имеет место совершенно дикая путаница в том, что означает слово «школа нин-дзюцу». В одной статье автор на двух страницах одним и тем же словом «школа нин-дзюцу» умудрился обозначить 4 (!) совершенно разных по сути явления, для обозначения которых в японском языке применяются разные термины. Отчасти это связано с непониманием сущности предмета обсуждения, отчасти с чрезвычайной широтой русского «школа».
Итак, русским термином «школа нин-дзюцу» в текстах зачастую обозначают:
1) единую техническую традицию, обладающую теоретическим обоснованием и установленным техническим арсеналом, как правило, зафиксированным в специальных «каталогах» (мокуроку), японский термин — рю (точнее рюха или рюги), европейский аналог, например, — импрессионистская школа живописи;
2) место, где проходят тренировки в воинском искусстве, японский термин — додзё;
3) тайную организацию, занимающуюся шпионажем и располагающую агентурной сетью, японский термин — «химицу сосики» — «тайная организация»;
4) семью (клан), занимающуюся шпионажем и культивирующую рю нин-дзюцу; японский термин — «нинкэ» — «семья ниндзя».
Очевидно, что ни рю, ни додзё в исторических событиях участвовать не могут, ибо первое есть чистое знание, а второе — строение. С другой стороны, прилагать термин «школа» для обозначения «секретной организации» или «семьи, практикующей нин-дзюцу» неправильно.
Важно также отметить, что между нинкэ и химицу сосики знак равенства ставить ни в коем случае нельзя, так как несколько семей, практикующих нин-дзюцу, могли входить в одну и ту же секретную организацию, а секретные организации могли создаваться японскими князьями-даймё из своих собственных самураев без привлечения членов нинкэ.
Что такое нин-дзюцу?
Японские историки указывают, что как особое искусство нин-дзюцу сложилось не ранее конца XV в. Что оно собой представляло в период своего расцвета лучше всего показывает, пожалуй, знаменитая «энциклопедия» XVII в. по нин-дзюцу «Бансэнсюкай». Автор этой книги дзёнин организации ниндзя из Ига Фудзибаяси Ясутакэ разделяет шпионское искусство на 2 основных раздела: Ёнин («Светлое нин-дзюцу») и Иннин («Темное нин-дзюцу»). Ёнин — это уровень стратегии и тактики. Японские историки иногда называют этот раздел «дзуйно нин-дзюцу» — «нин-дзюцу головного мозга», поскольку в него входят методы организации шпионских сетей, анализа полученной информации, разработки долгосрочных стратегических планов на основе учета разнообразных факторов — политических, экономических, военных, географических и т. д., прогнозирование ситуации. Это уровень политика высшего эшелона, командующего армией и руководителя организации разведки и шпионажа — дзёнина.
Иннин имеет дело с конкретными приемами добывания секретной информации. В него входят
