– Это нужно было сделать быстро и чисто?
– Да, конечно. Я боялась, что вернется Зак и остановит меня. Так оно и произошло. Он остановил меня. И вот мы здесь.
Кларисса опустила голову.
– И почему вы здесь?
– Он вызвал полицию, и его посадили. Вина была моя, а в тюрьму отправят его…
«Нет, – подумала Ева, – не отправят». Вслух же она спросила:
– Вы давно замужем за Брэнсоном?
– Почти десять лет.
– Вы утверждаете, что в течение этого времени он плохо обращался с вами? – Ева вспомнила, как Кларисса напряглась, когда Брэнсон обнял ее за плечи в вечер зачтения завещания, и решила уточнить: – Он причинял вам физические страдания?
– Не всегда. Видите ли, я очень тупая, и у меня ничего толком не получается. Поначалу он пытался меня учить, но ничего не выходило. Однажды он так разозлился, что не удержался и ударил меня. Сказал, что вколачивает мне в башку хоть сколько-то ума. А потом стал бить меня все чаще и чаще. Говорил, что показывает, кто здесь главный…
«Чтобы ты помнила, кто здесь главный, девочка. Чтобы помнила».
При воспоминании об этих словах у Евы все сжалось внутри, и она почувствовала, как в нее на какое-то мгновение вдруг проник клейкий страх.
– Вы взрослая женщина. Почему вы не ушли от него?
– Уйти? Но куда? – Глаза Клариссы наполнились отчаянием. – Куда именно я могла уйти так, чтобы он не нашел меня?
– Но существуют же какие-то друзья, семья…
Кларисса покачала головой:
– У меня нет друзей и не стало семьи. Люди, которых я знаю, – это только те, с кем разрешил познакомиться он. Я должна была во всем его слушаться. Он бил меня когда хотел, насиловал когда вздумалось… Вы не знаете, что это такое! Вы не представляете, что значит жить с таким человеком, не знать, что он может сделать в следующий раз и каким он будет, когда войдет в дверь…
Ева поднялась и подошла к окну, чтобы Кларисса не видела ее лица. Она очень хорошо знала, что это такое! И не могла допустить, чтобы воспоминания и давнишние ощущения ослабили ее объективность.
– Ну, а теперь, когда он больше не войдет в дверь?
– Он больше не причинит мне страданий, – сказала Кларисса так просто, что Ева обернулась. – Но отныне я буду жить с осознанием того, что вынудила хорошего человека стать ответственным за смерть Би Ди. Сегодня исчезла надежда на то, что мы с Заком когда-нибудь будем вместе…
Она опустила голову на стол и зарыдала так, будто у нее разрывалось сердце. Ева выключила запись, вышла из комнаты и велела полицейскому позаботиться о том, чтобы до утра Клариссу свозили в медицинский центр.
Макнаба она, как всегда, застала за компьютером.
– Как дройд?
– Кларисса хорошо с ним поработала. Он выполнил все команды. Я их просмотрел назад, вперед и в стороны. Она заложила программу: убрать тело с пола, отнести в машину, отвезти к реке и избавиться от него. Больше там ничего нет: она стерла прежнюю память.
– Случайно или нарочно?
– Не могу сказать. Она торопилась, нервничала. Когда закладывается новая программа, то старую можно легко стереть, если очень спешить.
– А сколько слуг было в доме?
Макнаб достал свои записи.
– Четверо.
– И ни один ничего не слышал и не видел?
– Двое в это время были на кухне, лакей – наверху. Смотритель спортплощадки сворачивал свой навес.
– Сворачивал навес? В такую погоду?!
– Они там, кажется, заливают каток.
Ева потерла усталые глаза. Об этом она подумает позже. В данный момент было необходимо прежде всего предотвратить выдвижение против Зака формальных обвинений.
– Ладно. Пойду еще раз повидать Зака. Пибоди с ним?
– Да. И адвокат там же. Нет никакого способа обойтись без него еще раз?
Ева холодно посмотрела на Макнаба:
– Мы делаем все по уставу. Каждый шаг документируется. К утру и так во всех газетах появится: «Владелец „Тулз энд тойз“ убит любовником своей жены. Подозреваемый является братом офицера полиции из отдела расследования убийств. Следствие наталкивается на препятствия. Тело отсутствует…»
– Хорошо-хорошо, – Макнаб поднял руку. – Уже представил.
– Единственный способ избежать этого – опередить их. Мы должны доказать самозащиту – быстро и четко. И найти это проклятое тело! Последи за «чистильщиками». Если они еще не закончили, подпали им задницы.
Когда Ева вошла в комнату для допросов, Пибоди подняла голову. Она продолжала держать Зака за руку. По другую сторону от него сидел адвокат. Ева узнала одного из юристов Рорка.
Как женщина, Ева была благодарна, как коп – взбешена. «Еще одна тень на деле!» – мрачно подумала она и вновь вспомнила о существовании прессы: «Муж офицера, ведущего следствие, организовал представление фактов»… Невероятно!
Не глядя на Пибоди, Ева кивнула адвокату, включила диктофон и приступила к работе.
Через полчаса, когда Ева вышла из комнаты, ее догнала Пибоди.
– Лейтенант, сэр…
– У меня нет времени разговаривать с тобой.
Но Пибоди загородила Еве дорогу.
– Нет, есть!
– Ладно.
Готовая к битве, Ева прошла в дамский туалет, включила холодную воду и с наслаждением умылась.
– Давай говори и дай мне возможность поработать.
– Спасибо…
Решив, что ослышалась, Ева подняла мокрое лицо.
– За что?
– За то, что беспокоитесь о Заке.
Ева медленно выключила кран, стряхнула с рук избыток воды и подошла к фену. Он противно зажужжал, отчего голова у нее разболелась еще сильнее.
– Мне некогда, Пибоди. Если ты благодаришь за адвоката, то не по адресу. Обращайся к Рорку – это его хлопоты, и я им не рада.
– Я хочу поблагодарить именно вас.
Ева такого не ожидала. Она была готова встретить гнев, обвинения: «Почему вы так давили на него? Почему вы ставили ему подножки? Как вы можете быть такой жестокой?» А вышло все наоборот: робкая благодарность и несчастные глаза Пибоди. Ева провела руками по лицу, закрыла глаза и пробормотала:
– О боже…
– Я понимаю, почему вы были с ним жестче на этот раз: вы хотели укрепить его показания. Я опасалась… Когда у меня прочистилось в голове, я стала бояться, что вы дадите ему послабление, будете говорить с ним слишком мягко, как поступила бы я. Но вы придали ему устойчивость. Спасибо.
– Не стоит. Теперь я знаю, что его не сбить, и ты можешь придерживаться этого.
