– Я приведу врача!
Пока Кэм и Этан пытались привести отца в сознание, Филип выбежал из палаты.
Никто из них не заметил, как замерший в кресле мальчик крепко сжал веки, сдерживая жгучие слезы.
2
Люди шли поодиночке и группами, чтобы похоронить и помянуть Рэя Куина. Он был не просто одним из жителей Сент-Кристофера, крохотной точки на географической карте. Он был для многих учителем и другом, человеком, которому можно было довериться. В неудачные для рыбаков годы он помогал организовывать сбор средств для их семей или вдруг находил десятки временных работ, без которых люди не протянули бы суровую зиму.
Если у студента возникали трудности, Рэй умудрялся выкроить лишний час для индивидуальных занятий. Он преподавал в университете литературу, на его лекциях аудитории всегда были заполнены до предела, и редко кто из учеников забывал профессора Куина.
Он упорно верил во взаимопомощь, считал ее самым главным в жизни и на практике убеждался в ее плодотворности.
Но, может быть, главной его заслугой было то, что из троих никому не нужных мальчишек он вырастил мужчин.
Когда все ушли с кладбища, могила Рэя Куина была засыпана цветами, над ней было пролито много искренних слез. Поэтому, когда в расходящейся толпе поползли сплетни, их быстро заглушали, но некоторые непроизвольно вслушивались в перешептывания.
Сексуальный скандал, супружеская измена, внебрачный ребенок, самоубийство…
Смехотворно! Невероятно! Большинство так и говорили и искренне верили в свои слова, тем не менее сплетня, словно сама собой, передавалась дальше.
Кэм не слышал это шушуканье. Его горе было таким огромным, таким невыносимым, что он целиком погрузился в собственные мрачные мысли. Когда умерла мать, он справился. Он был готов к ее смерти, поскольку видел, как она страдает, и даже молился о том, чтобы ее страдания скорее закончились. Но эта потеря была слишком неожиданной, слишком резкой, и ей не предшествовала смертельная болезнь, которую можно было бы винить.
В доме толпилось слишком много народу: людей, желавших выразить сочувствие или поделиться воспоминаниями. Кэму не нужны были их воспоминания, он не мог справиться с собственными.
Он сидел один на причале, который десятки раз помогал чинить Рэю. Рядом с ним покачивался двадцати четырехфутовый шлюп, на котором все они плавали много раз. Кэм вспомнил лодку, которая была у Рэя в то первое лето, – крохотная алюминиевая парусная яхта, которая все равно казалась Кэму роскошной.
Он помнил, как Рэй учил его ходить под парусом, управляться с такелажем, менять курс. Он отчетливо помнил охватившее его волнение, когда в первый раз Рэй позволил ему встать за штурвал. «Смотри, как она тебя слушается», – сказал тогда Рэй. Соленый ветер в лицо, развернувший белый парус, скорость и свобода, но самое главное – доверие! Именно оно в одно мгновение перевернуло жизнь мальчишки, выросшего на жестоких улицах.
Может быть, тогда, в тот подернутый знойной дымкой день, под раскаленным добела солнечным шаром мальчишка превратился в мужчину? Так или иначе, это сделал Рэй – сделал легко, с улыбкой.
Кэм услышал шаги за спиной, но не обернулся, продолжая смотреть на воду. Филип остановился рядом с ним.
– Почти все ушли.
– Это хорошо.
Филип сунул руки в карманы.
– Они приходили ради папы. Он был бы им благодарен.
– Да, наверное… – Кэм устало закрыл глаза и надавил пальцами на веки. – Но я исчерпал слова, не знаю, что говорить и как.
– Я понимаю… – Филип действительно поднимал брата, хотя красивые слова были его профессией. Он помолчал, наслаждаясь тишиной и морской прохладой после духоты переполненного людьми дома. – Грейс убирается в кухне. Сет ей помогает. Похоже, Грейс ему нравится.
– Она хорошо выглядит. – Кэм с трудом отвлекся от мыслей об отце: невозможно было думать о ком-то другом. – Трудно поверить, что у нее есть ребенок. Кажется, она развелась с мужем?
– Год или два назад. Он смылся перед самым рождением малышки Обри, – Филип со свистом выдохнул воздух сквозь сжатые зубы. – Кэм, нам надо многое обсудить.
Кэм узнал этот тон, означавший, что пора заняться делом, и мгновенно ощетинился.
– Я хотел пройтись под парусом. Сегодня хороший ветер.
– Проветришься позже.
Кэм повернул голову и вежливо возразил:
– Я предпочел бы сделать это сейчас.
– Поговаривают, что отец совершил самоубийство.
Кэм несколько секунд озадаченно смотрел на брата, затем вскочил.
– Что за чушь, черт побери?!
Филип с мрачным удовлетворением подумал, что ему все-таки удалось привлечь внимание Кэма.
– Говорят, что он нарочно нацелился на тот столб.
– Бред собачий! Кто это говорит, будь он проклят?
– Некоторые… и у них есть кое-какие причины. Это касается Сета.
– При чем тут Сет? – Кэм в ярости зашагал по узкому причалу. – Его считают сумасшедшим, потому что он взял мальчишку? Разумеется, безумием было брать любого из нас, но при чем тут несчастный случай?
– Я слышал, что Сет – его сын. Родной сын. Ведь мама не могла иметь детей… Кэм остановился как вкопанный.
– Господи, Фил, ты хочешь сказать, что он изменял ей? Что он спал с другой женщиной и она родила ему ребенка?
– Я этого не говорю.
Кэм подошел так близко, что чуть не уперся лицом в лицо брата.
– Так что же ты говоришь, черт побери?
– Я передаю тебе то, что слышал, – спокойно сказал Филип. – Мы не должны отмахиваться от этого. Нужно во всем разобраться.
– Разобраться?! Ты должен был разбить в кровь тот лживый рот, что посмел сказать это! Но у тебя кишка тонка.
– Думаешь, я не способен на то, что ты собираешься сделать сейчас со мной? Ты ведь именно так расправляешься с неприятностями? Просто колотишь, пока человек не заткнется? – Рассвирепев, Филип оттолкнул Кэма. – Рэй был и моим отцом, черт побери! Ты был у него первым, но не единственным.
– Тогда почему ты слушал эти враки и не заступился за него? Побоялся запачкать руки? Повредить маникюр? Если бы ты не был таким проклятым чистюлей…
Взметнувшийся кулак Филипа попал Кэму точно в челюсть. Удар был нанесен с такой силой, что голова Кэма резко откинулась назад. Он зашатался, однако сумел быстро восстановить равновесие и одобрительно кивнул:
– Ну что же, давай.
Филип в бешенстве стал стаскивать пиджак, но нападения с тыла не ожидал и, едва успев выругаться, свалился с причала в воду.
Отфыркиваясь, он вынырнул и смахнул мокрые волосы с глаз.
– Сукин сын! Ты, сукин сын!
Этан, сунув большие пальцы в передние карманы джинсов, спокойно смотрел, как Филип встает и бредет к причалу.
– Охлади свой пыл, – кротко предложил он.
– Этот костюм – от «Хуго Босса», – пробормотал Филип.
– Для меня это пустой звук. – Этан оглянулся на Кэма. – А для тебя?
