остановилась, он вынул из холодильника виски, поднял с пола стул и уселся за стол с бутылкой и стаканом.
Кэм заметил, как испуганно взгляд Сета скользнул по бутылке, но неторопливо налил в стакан на два пальца «Джонни Уокера».
– Учти: не всякий, кто пьет, напивается. И не всякий, кто напивается – что я еще, может, и решу сделать, – бьет детей.
– Не понимаю, почему люди вообще пьют эту гадость…
Кэм опрокинул виски в рот.
– Потому что человек слаб и глуп, а это поднимает настроение.
– Вы собираетесь в Австралию? Кэм налил себе еще виски.
– Кто тебе сказал?
– Мне все равно, если вы уедете. Мне плевать, куда вы уедете, хоть к дьяволу!
Ярость, прозвучавшая в голосе мальчика, удивила обоих. Покраснев, Сет развернулся и выбежал на улицу.
Ну и ну… Кэм подумал и отставил виски. Оттолкнувшись от стола, он подошел к двери, когда Сет уже мчался через двор к лесу.
– Постой! – Мальчик не остановился, и Кэм вложил в приказ побольше злости: – Черт побери, остановись, я сказал!
На этот раз Сет резко притормозил и повернулся. Они уставились друг на друга, излучая почти физически ощутимые волны гнева и злости.
– А ну иди сюда! Немедленно! Сет подошел, сжав кулаки и высоко задрав голову. Они оба знали, что ему некуда бежать.
– Я в вас не нуждаюсь!
– Еще как нуждаешься! Я должен бы надрать тебе задницу за глупость. Все говорят, что у тебя в башке гениальные мозги, но, по-моему, ты глуп, как осел. Теперь сядь. Сюда, – добавил Кэм, указав пальцем на ступеньки. – И если ты не будешь делать то, что я тебе говорю, возможно, я и надеру тебе задницу в конце концов.
– Я вас не боюсь, – заявил Сет, но сел.
– Черта с два! Ты боишься меня до смерти, – сказал Кэм, тоже садясь и наблюдая за щенком, подползающим к ним на брюхе. «И маленькие собаки боятся меня до смерти», – раздраженно подумал он. – Я никуда не еду.
– Я сказал, что мне все равно.
– Прекрасно, но я все равно тебе сообщаю. Думаю, я мог бы уезжать на время, когда все тут наладится… Во всяком случае, так я себя уговариваю. Наверное, мне это необходимо. Никогда не думал, что вернусь сюда, чтобы остаться навсегда!
– Тогда почему вы не едете?
Кэм легко хлопнул мальчика по макушке.
– Почему бы тебе не заткнуться, чтобы я мог сказать все, что хочу сказать?
Безболезненный подзатыльник и нетерпеливый приказ почему-то успокоили Сета больше, чем тысяча обещаний.
– Я пришел к выводу, что уже набегался. Мне нравилось то, что я делал, пока я это делал, но, думаю, в основном с прошлым покончено. Похоже, мое место здесь. Здесь мой бизнес… и, может быть, женщина, – прошептал он, думая об Анне.
– Значит, вы остаетесь, чтобы работать и ухаживать за этой чиновницей?
– По-моему, достаточно причин, чтобы осесть. И ты еще… – Кэм откинулся, оперся локтями о верхнюю ступеньку. – Не могу сказать, что ты мне понравился с первого взгляда. Эти твои паршивые манеры и вздорный характер… Но думаю, с возрастом это пройдет.
Сет взбодрился и фыркнул.
– Вы сами всех задираете!
– Я большой, мне можно. Так что, похоже, я поболтаюсь тут, посмотрю, исправишься ли ты со временем.
– На самом деле я не хочу, чтобы вы уезжали, – тихо сказал Сет после долгого молчания. Более откровенного признания он не смог бы сделать.
– Я знаю, – Кэм вздохнул. – Теперь, когда мы уладили этот вопрос, есть еще один. Ничего страшного, просто юридический вздор. Вообще-то этим занимаются Фил с адвокатом, но могут возникнуть разговоры. Если услышишь что-нибудь, не обращай внимания.
– Какие разговоры?
– Некоторые люди… некоторые идиоты думают, что отец нарочно нацелился на тот столб. Убил себя.
– Да, и теперь этот козел из страховой компании задает всем вопросы.
Кэм шумно вздохнул. Наверное, надо бы сказать парню, чтобы не называл взрослых козлами, но возникла более важная проблема.
– Ты знал это?
– Конечно, кто же не знает? Этот тип разговаривал с матерью Дэнни и Билла. Дэнни сказал, что она его отчитала. Ей не понравилось, что какой-то парень слоняется вокруг и расспрашивает о Рэе. А тот болван Чак в «Дэари Квин» сказал следователю, что Рэй трахался со студентками, потом замучился угрызениями совести и убил себя.
Угрызениями совести… Господи, где парень набрался таких слов?
– Чак Кимбэл? Он всегда был болваном. Он списывал на экзамене по литературе, и его вышибли из колледжа. И, кажется, Филип как-то отколотил его. Правда, не могу вспомнить за что.
– У него рожа как у карпа! Кэм рассмеялся.
– Да, пожалуй, ты прав. Послушай, Сет, я точно знаю, что отец… Рэй никогда не дотрагивался ни до одной студентки.
– Он никогда не врал мне. – Похоже, это было для Сета самым главным. – А вот моя мать…
– Продолжай.
– Она сказала, что Рэй – мой отец. Но в другой раз сказала, что не он. А однажды, когда была совсем пьяная, сказала, что мой папаша – какой-то парень по имени Кейт Ричардс [5].
– Господи, теперь она замахивается на «Стоунз»!
– На кого?
– Твоим музыкальным образованием я займусь в другой раз.
– Я не знаю, был ли Рэй моим отцом, – Сет поднял глаза на Кэма. – Она лгунья, так что я не верю ни одному ее слову, но Рэй взял меня. Он дал ей деньги, много денег. Может, он и сказал бы мне, если бы был моим отцом… Я не знаю. Он сказал, что нам надо о многом поговорить, но сначала необходимо все уладить. Я знаю, вы не хотите, чтобы он был моим отцом…
«Это не имеет значения, – вдруг понял Кэм. – Больше не имеет значения».
– А ты хочешь?
– Он был порядочным, – сказал мальчик так просто, что Кэм обнял его за плечи. И Сет прислонился к нему.
Все изменилось. Очень сильно изменилось. И Кэм отчаянно хотел рассказать об этом Анне. Он понял, что его жизнь снова перевернулась и он оказался именно там, где хотел.
Единственное, чего ему теперь не хватает, – Анна.
Кэм поехал к ней. Он все рассчитал: в понедельник она должна быть на работе, а такая практичная женщина обязательно использует воскресенье, чтобы подготовиться, рассортировать почту, постирать. Да что угодно…
– А если ее нет дома, он будет сидеть под дверью, пока она не приедет!
Но когда Анна в ответ на его стук появилась в дверях – такая свежая, такая великолепная, – Кэм растерял все свое самообладание.
Анна же, наоборот, готовилась к этой встрече всю неделю. И точно знала, как проведет решающий
