— Все убежали? — спрашивала Аня, быстро ведя Яна Большого по задворкам. — И Маньковский тоже?
Зная, что Ян Маленький был в одной камере с друзьями, она была почему-то уверена, что и он бежал из тюрьмы.
— Янек отказался бежать с нами, — отвечал запыхавшийся Ян Большой, — Может, он и прав. «Если я убегу, говорит, арестуют всех Сенчилиных, арестуют Люсю, а ведь она слабее меня, ребенка ждет — вдруг не выдержит пыток? А Эмма?…» Про Эдика он не знает… Остался в тюрьме. Я старался его уговорить. «В герои, говорю, решил записаться?» А Ян отвечает: «Что ты! Просто хочу слопать на ужин ваши порции баланды!» Ян настоящий парень, Аня!…
Помолчав, Ян проговорил:
— В тюрьме мы слышали два выбуха… два взрыва… Неужели вы смогли?…
— Да, Ян. Это Ваня Алдюхов взорвал бензозаправщик и маслозаправщик!
Аня вывела Яна Большого к железной дороге. По путям медленно катил немецкий паровоз серии «54», приземистый и длинный. Он тащил за собой длинный эшелон с немецкими солдатами в камуфлированных товарных вагонах. Аня и Ян проворно перебрались под вагонами на другую сторону, огляделись. К станции, спиной к ним, понуро шли русские паровозники с противогазными сумками, заменявшими им дорожные мешки. За ними брел «филька», косолапый немец-железнодорожник с винтовкой, — такие «фильки» неотлучно сопровождали русские паровозные бригады. Не успели Аня и Ян проскочить через пути, как у вагонов показались гестаповцы с солдатами.
Вскоре Аня постучала в окно дома Сенчилиных. На крыльцо вышла Люся. Она всплеснула руками, увидев Яна Большого.
— А мой Ян? — вырвалось у нее.
— Люся! — сказала Аня. — Вопросы потом. Яну надо переодеться. Спрячь его хорошенько. Пусть переночует у вас.
Это было в субботу. Всю ночь рыскали по поселку гестаповцы и полицаи, но у Сенчилиных обыска почему-то не было. Наутро, в воскресенье, немцы оцепили базарную площадь, устроили облаву, набили арестованными целый грузовик. Пришли с обыском и в дом Сенчилиных, но к этому времени Аня переправила Яна Большого в Сердечкино, к Марии Иванютиной. На чердаке ее дома Ян Большой встретился со Стефаном. Они молча и крепко, до хруста, пожали друг другу руки. Никто не знал, куда девался Вацлав. Ночью их отвел в лес партизанский разведчик Сергей Корпусов.
…Когда немцы стали обыскивать комнату Морозовых, Евдокия Федотьевна села у корыта и так и просидела, оцепенев, пока поздно ночью не вернулась Аня. Аня уложила спать мать и сестренок, но сама спать не могла.
Она понимала: теперь гитлеровцы обрушатся на Яна Маньковского.
Утром Аня послала свою сестру, пятнадцатилетнюю Таню, на свидание к Маньковскому, к тюремному окну.
— Ян Маленький готовится к третьему — самому страшному допросу! — доложила Таня.
Ян просил передать Ане, чтобы она не беспокоилась, что он выдержит любые пытки, — он уже почти не чувствует их. Ее имя и имена других подпольщиков он никогда не раскроет.
После обеда Аня зашла в казино к Тане Васенковой. Но и Таня ничего не знала о судьбе Вацлава.
По распоряжению Вернера всем постам на границах «мертвой зоны» было приказано по телефону задержать беглецов. Подробно указывались их особые приметы в описании баулейтера. Вацлав Мессьяш дошел до деревни Ромаши. Там его задержали немцы-прожектористы. Через час он опять сидел в сещинской тюрьме, однако на этот раз не с Яном Маленьким, а в другой камере. Вскоре его вызвали на допрос к Вернеру.
Гауптштурмфюрер допрашивал его два часа. Шарфюрер СС тут же выстукивал вопросы Вернера и ответы Мессьяша на «Ундервуде».
— Герр гауптштурмфюрер! — с виноватым, убитым видом заявил по-немецки Вацлав. — Я все скажу, во всем признаюсь. И надеюсь, что мое чистосердечное показание облегчит мою участь. Во всем виноваты Ян Тыма и Стефан Горкевич. Они побежали, и я побежал. Я боялся допросов, боялся тюрьмы, куда я попал безвинно…
— Ты хотел убежать к партизанам?
— Нет, что вы! Эти звери сразу расстреляли бы меня! Рухнула моя карьера, а видит Бог, что я работал за троих, — спросите баулейтера. Я решил, что мне ничего не осталось, как пробираться домой в Польшу.
— Ты смеешь уверять, что ничего не знаешь о взрывах.
— Видит Бог…
Вернер нажал звонок. Распахнулась дверь. В комнату вошло двое дюжих тюремщиков с резиновыми палками в руках.
ВЕНДЕЛИН В РОТЕ СМЕРТИ
Самый трудный путь в лес пал на долю Венделина Роблички. Долгое время Аня горевала, считая, что Верный погиб, и говорила самым близким людям, что именно она виновата в его гибели. А случилось вот что…
Полковник Грюневальд, заместитель начальника авиабазы, со всей серьезностью предупредил обер-ефрейтора Робличку:
— Ко мне поступают жалобы на вас. Говорят, что вы были многократно замечены в обществе русских. Несмотря на запрещение, вы ходите в их дома в поселке. Как вы это объясняете?
— Герр оберст! По поручению СС-оберштурмфюрера Вернера и Мюллера, шефа столовой, я долго приводил и отводил русских работниц на кухню. Много раз вышестоящие начальники привлекали меня для перевода на русский язык, используя как связующее звено.
— Я говорю не о служебных контактах, — поморщился подполковник, откидываясь в кресле и играя массивной настольной зажигалкой.
— Кроме служебных контактов, многие из нас вынуждены поддерживать деловые контакты. По вашему поручению, а также по поручению гауптфельдфебеля Христманна я ведаю прачками, которые стирают и гладят ваше белье…
— Вы утверждаете, что этим ограничиваются ваши контакты?
— Яволь, герр оберст!
Глядя на колеблющееся пламя зажигалки, Грюневальд раздельно и медленно произнес:
— Хорошо, Робличка! Я ценю ваше усердие, энергию и расторопность и не хочу, чтобы моим подчиненным, которому мы доверяем, занялся Вернер. Но помните: я предупредил вас в последний раз.
Венделин, опасаясь, что за ним следят, не пошел к Ане ни в тот, ни в следующий день, надеясь как- нибудь случайно столкнуться с ней в авиагородке. Прошел и третий день без встречи, четвертый. Вечером пятого дня Аня сама пришла к Венделину с узлом белья. Она прошла через неохраняемый служебный ход и постучала не в кабинет Христманна, где работал Венделин, а в дверь его жилой комнаты.
— Войдите, — услышала она знакомый голос Венделина.
Аня вошла:
— Вот ваше белье, господин обер-ефрейтор!
Закрыв дверь, она бросила взгляд на пустую койку штабного повара, который спал в одной комнате с Венделином.
— В чем дело, Вендо? — тихо спросила она тревожным голосом. — Я ждала тебя, думала, уж не случилось ли что…
