Стыд и ужас, охватившие ее, могли сравниться разве что с двумя жестокими и сильными ударами по лицу. Келси отшатнулась, жадно хватая ртом воздух.
— Не надо! — Она чуть не упала, когда Гейб снова потянулся к ней. — Не прикасайся ко мне.
Она все еще чувствовала на губах вкус его губ, все еще хотела его.
— Как ты мог? Как я могла?!
— Я хочу тебя, — хрипло произнес Гейб, сражаясь со своими инстинктами, которые повелевали ему броситься вперед и завладеть тем, что чуть было не досталось ему. — Ты нужна мне, а я нужен тебе.
Это было правдой, чистой, как родниковая вода, и Келси поспешила нанести ответный удар:
— Я не кобыла, которую можно стреножить и подготовить к употреблению. И я приехала сюда не за тем, чтобы ты смог проверить, как много дочь унаследовала от матери.
— Поясни. — Гейб засунул руки глубоко в карманы, чтобы помешать им выйти из повиновения и начать действовать самостоятельно.
— Я не собираюсь ничего объяснять! Слава богу, у меня достаточно здравого смысла, чтобы не дать этому зайти слишком далеко. У тебя нет никаких представлений о порядочности.
Решительным движением головы Келси отбросила назад свои длинные волосы. Ярость, подпитываемая острым ощущением вины, не давала ей остановиться, и голос Келси хлестал его, словно бич.
— Что ты себе позволяешь, Слейтер? Или для тебя это просто игра? Завлечь к себе дочь, напоить- накормить, а потом посмотреть — так ли она хороша в постели, как и ее мать? А может быть, ты с кем- нибудь поспорил? Сколько ты поставил на меня, Слейтер?
Гейбу потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями для ответа. Когда он наконец заговорил, ни лицо его, ни голос не выдавали охватившего его гнева.
— Ты думаешь, Наоми спит со мной?
— Я это знаю.
— Я польщен.
— Ты!.. Что ты за человек?!
— Ты не можешь этого даже представить, Келси. Я сомневаюсь, что в своем уютном и спокойном мирке ты когда-либо встречалась с такими, как я. — Он шагнул вперед и положил ладонь ей на затылок. Это был способ отомстить, ход слабый и бесчестный, но именно таким, слабым и подлым, Гейб ощущал себя в эти минуты.
Спина Келси непроизвольно напряглась, ее тело снова затрепетало.
— Убери свои руки! — выкрикнула она.
— Но тебе же нравится, когда я к тебе прикасаюсь, — негромко сказал он. — Сейчас ты просто боишься. Тебе нравится, но ты боишься. Ты думаешь, что тебе делать, если я потащу тебя наверх. Но зачем, черт побери, все эти трудности, если мы можем устроиться и здесь, на полу?
Его голос был спокойным, ровным, но в глазах горели опасные огоньки.
— Что ты будешь делать, Келси, если я овладею тобой прямо здесь, сейчас?
— Я сказала — убери руки! — Страх охватил ее с такой силой, что голос Келси дрогнул против ее воли.
Гейб увидел написанный на ее лице ужас. Она что-то кричала, и выражение страха не исчезло даже после того, как он отпустил ее и отступил назад. Как не желали улечься раздражение и гнев, вскипавшие внутри его.
— Я прошу меня извинить. — Несколько мгновений Гейб пристально изучал ее. Краска, которая несколько минут назад сбежала с ее лица, снова осветила румянцем ее безупречные скулы. — Ты слишком быстро выносишь приговор, Келси, но, поскольку ты уже все решила, мы не станем терять время, обсуждая твои фантазии и сравнивая их с реальностью. Я отвезу тебя домой.
Глава 7
Наоми как раз завязывала пояс своего халатика, когда входная дверь громко стукнула. Звук показался ей настолько резким, что она немного поколебалась, прежде чем выглянуть в коридор. Должна ли она расспрашивать Келси о том, что случилось? Наоми этого не знала. Если бы дочь жила с ней все эти годы, если бы они были близки хотя бы в период, пока она превращалась в девочку-подростка, если бы вместе прошли через все эти откровенные разговоры далеко за полночь, через споры, ссоры, триумфы и трагедии шестнадцатилетних, вот тогда она бы могла знать, как ей поступить.
Но сейчас Наоми растерялась. У нее не было никакого опыта, только интуиция. Шаги Келси послышались на лестнице, и Наоми решилась.
Она широко открыла дверь, уверенная, что ей удастся выглядеть и действовать естественно и небрежно. Никакого навязчивого любопытства, просто спросить, как прошел вечер, — и все. Но одного взгляда на лицо дочери оказалось достаточно, чтобы от этих намерений ничего не осталось.
— Что случилось? — Прежде чем кто-то из них успел обдумать, как действовать дальше, Наоми бросилась вперед и сжала руки Келси в своих. — С тобой все в порядке?
Келси, все еще вне себя от ярости, немедленно перешла в атаку.
— Как ты можешь иметь с ним дело, не говоря уже о… Господи, ты сама чуть ли не упрашивала меня не отказывать ему!
— Гейбу? — Пальцы Наоми непроизвольно сжались. Гейбу она доверяла безоговорочно, слепо, но маленький женский страх уже проснулся у нее в груди. — Что он сделал?
— Поцеловал меня! — выпалила Келси и вспыхнула. На ее щеках вспыхнула яркая краска стыда — настолько ее слова не соответствовали тому, что в действительности произошло между ними.
— Поцеловал тебя, — повторила Наоми, чувствуя, как ее охватывают облегчение и что-то вроде радости. — И все?
— Тебе все равно? — Келси разочарованно отпрянула. — Я же говорю тебе — он поцеловал меня, а я его. Мы уже обнимали друг друга, и это кончилось бы… кончилось бы сексом, если бы я не вспомнила…
Вот как! — подумала Наоми. Если они не могут поговорить как мать с дочерью, может быть, им следует попробовать поладить как женщина с женщиной?
— Пойдем, присядем.
— Я не хочу сидеть! — почти крикнула Келси, но тем не менее последовала за Наоми в ее спальню.
— Нет, мне не все равно. — Приводя в порядок свои мысли, Наоми опустилась на мягкий пуфик возле туалетного столика. — Я знаю, что ты, наверное, еще не совсем оправилась после своего развода, — продолжила она. — Но ведь ты теперь свободна, и я не понимаю, почему тебе нельзя встречаться с кем-то другим.
Келси, расхаживавшая по спальне из стороны в сторону, резко остановилась и разинула рот.
— Я свободна? Я могу встречаться с кем-то другим? Да речь не обо мне! А о тебе.
— Обо мне?
— Что с тобой случилось?! — В истерическом голосе Келси прорвались оскорбленные нотки. Мысль о том, что женщина, с которой она находилась в таком близком родстве, может оказаться никчемной и поверхностной, почему-то ранила очень глубоко. — Где твоя гордость?
— Ну, — медленно сказала Наоми, — я не знаю, что ты имеешь в виду. Мне всегда говорили, что чего- чего, а гордости у меня хоть отбавляй. А какое отношение это имеет к нашему разговору?
— Я говорю тебе, что твой любовник хотел переспать со мной, а ты спрашиваешь, какое отношение!.. — взвилась Келси.
Губы Наоми некоторое время безмолвно шевелились, прежде чем она сумела повторить вслед за Келси:
— Мой любовник?..
— Я не понимаю, как ты позволяешь ему прикасаться к себе, — продолжала напирать Келси. — Ты знаешь его уже много лет и должна была уже разобраться, что он из себя представляет. О, да, он привлекателен, молод — этого у него не отнимешь. Но у него нет ни капли совести, никаких понятий о чести!
Глаза Наоми сверкнули, а на скулах заиграли желваки.
— О ком ты говоришь?
— О Слейтере. — Келси едва сдержалась, чтобы не сорваться на крик. — О Габриэле Слейтере. Или у тебя много любовников?
