– И что? Есть там золото?
Я снова щелкнул. Конечно, это была важная информация. Очень важная. Вдруг я не выберусь? Теперь они уже наверняка знают, что золото тут есть. Но мне надо было подумать и о себе. О себе тоже время от времени надо думать.
Я собрался с силами и сделал первый надрез. Страшно было полоснуть себя в полную силу, поэтому получилось неглубоко. Больно, но неглубоко. Сердце и так колотилось немыслимо, а теперь и вовсе начало сбиваться с ритма.
«Инфаркт только не хватало сейчас получить», – подумал я, и вогнал нож почти до кости.
Резкая боль чуть не заставила меня выдернуть клинок, но я удержался. Нога пульсировала, по ней пробегали короткие болезненные конвульсии. Я чуть изменил угол входа ножа, собрался с силами и одним движением провернул клинок, вырезав конический кусок плоти диаметром сантиметров десять в основании. Рванулся и высвободился из захвата, оставляя в воде струи крови. В качестве добычи капкану остался не я, а лишь кусок моего мяса.
И тут же начал гаснуть фальшфейер. Я достал новый, поразившись тому, как дрожат руки. Боль наступала из ноги, решительно собираясь завладеть всем телом. Не тратя времени даром, я метнулся к трапу, ведущему наверх. На поврежденную ногу наступать не было ни малейшей возможности, что сильно затрудняло движение и снижало мою скорость. Пришлось сбросить часть балластного груза и плыть, изо всех сил загребая руками, держа в правой фальшфейер. Мечущийся огонь гонял по переборкам обезумевшие тени.
Время от времени меня охватывал острый приступ паранойи. То меня пугало замкнутое пространство, то наступала уверенность, что мне отсюда не выбраться никогда…
– Как ты там? – раздался вдруг голос Ольги. – Я волнуюсь.
Я щелкнул по рации один раз.
– Выбрался?
Я снова ответил щелчком, чувствуя, как разлившееся в сердце тепло успокаивает меня.
– Идешь к выходу?
Я снова щелкнул пальцем.
– Тогда жду. Ты мне очень нужен, Андрей.
У меня от этих слов открылось второе дыхание, хотя я и не дышал вовсе. Но появилась не просто уверенность, что я выберусь до окончания запаса фальшфейеров, казалось, что я и через переборки смогу проломиться. Хватаясь за поручни и подтягиваясь левой рукой, я подгребал правой, а здоровой ногой отталкивался от ступенек трапов и переборок. Я не шел, не плыл, – я летел, то и дело врубаясь изо всех сил плечом в петли люков. Но это не могло ни остановить меня, ни хотя бы замедлить.
И какова же была моя радость, когда впереди заискрился светом прожекторов овальный выход открытого люка! Я рванулся к нему, прижался плечом и постоял немного, стараясь хоть немного успокоить сердцебиение.
– Мы тебя видим! – радостно сообщил Борис. – Как ты?
«Нормально, – ответил я жестами. – На меня напала биотехнологическая тварь, вроде капкана. Еле вырвался. Тяжелая травма. Готовьте Саймона и операционную. Иду».
Но только я попытался шагнуть вперед, как ощутил, что нога, теперь левая, снова попала в захват. На этот раз похожая тварь схватила меня за ступню, грозя раздробить кости. Но я не стал этого дожидаться. Перевалившись через порог люка, я дотянулся до лежащей на палубе гарпунной пушки и подтянул ее к себе за рукоять.
Труба была слишком длинной и неудобной, но все же я изловчился, приложил срез ствола к подошве капкана и нажал на спусковую кнопку. Гарпун метнулся наружу с чудовищной силой, разрубил хитин надвое и с грохотом унесся в темноту коридора, оставляя за собой белый след пузырьков. Клещи разжались и отвалились, оставив на ноге лишь неглубокий кровоточащий надкус. Отдачей пушку вырвало из моих рук, но я не дал ей упасть на палубу, подхватил, вместе с ней перевалился через леера на корме баржи и поплыл к батиплану. Груз не сильно тянул ко дну, поэтому, когда левая нога погрузилась в ил, я оттолкнулся и продолжил путь гигантскими прыжками. Свет прожекторов бил почти в лицо, слепил невыносимо, но он же был для меня ориентиром.
Правая нога начала распухать от травматического отека, эластичная ткань гидрокостюма стискивала ее все сильней и сильней. Кровь билась в ушах с грохотом проходящей по мосту гусеничной техники. Я быстро терял силы, но каждый раз, когда темнело в глазах, вспоминал голос Ольги и ее слова о том, что я ей нужен. Это позволило мне добраться до шлюзового люка и, открыв его, втащить себя внутрь. Дальше вступила в дело автоматика продува – люк за спиной закрылся, а уровень воды в кессоне начал стремительно понижаться. В конце концов я оказался стоящим на четвереньках, а вода в груди сидела свинцовым грузом. Я попытался ее вытолкнуть, и меня тут же вырвало. Тоже в основном водой. А вот из легких жидкость выходить не желала. Мышцы содрогались в спазмах, и я понял, что вот-вот потеряю сознание.
Внутренний люк распахнулся, и в кессон вбежала Ольга, за ней Борис, Саймон, Катя и Док. Я из последних сил улыбнулся, показал поднятый вверх большой палец и вырубился, грохнувшись ухом о композит палубы.
Эпилог
Прошла неделя. В барже «Атлант» оказалось двенадцать тонн золота. Выгружать его все и сразу не было ни малейшего смысла, однако и бросать затонувшее судно на произвол судьбы не хотелось. Поэтому я принял решение строить на месте первую подводную базу. Решение было рискованным, но когда-нибудь нам все равно пришлось бы полностью перебираться в океан. Потому что если бы мы не сделали этого, мы никогда не нашли бы эффективного способа отражения атак биотехов.
Травма ноги оказалась настолько серьезной, что Саймон сомневался, смогу ли я вновь эффективно управлять кораблем. Я удалил себе значительный фрагмент мышцы, освобождаясь от капкана, и Саймон не знал, можно ли восстановить ее без мышечного протеза или донорской вставки. По кораблю мне приходилось перемещаться, как Джону Сильверу, с костылем, сделанным в судовой мастерской. В какой-то мере это меня даже забавляло.
