успел вскинуть приклад к плечу. Взрываться торпеда не стала.
– Вот твари… – зло пробурчал Николай.
Оля молча стояла поодаль. Соленый штормовой ветер развевал ее платье.
– Они больше не будут взрывать пустые шлюпки, – наконец сказала она.
И я понял, что она права. Она была с самого начала права, и если бы я не корчил из себя командира, то мы бы сэкономили один ботик. А так он колыхался на волнах, никому уже в этом мире не нужный, уплывая все дальше, пока не скрылся в утренней полумгле. Я физически ощутил, что для многих на корабле вместе с ним удалялась последняя надежда на спасение. С этим надо было что-то делать. Не столько с торпедами, сколько с отчаянием команды и пассажиров.
– Мы больше не будем спускать на воду пустые шлюпки, – твердо и громко произнес я.
Все на меня обернулись. Оля с надеждой, остальные с неодобрением. Они поняли, что я решил претворить в жизнь ее безумную идею. Ладно бы безумную – идея была кощунственной. Погибшие в этом бою должны были спасти живых.
– Андрей… – строго глянул на меня Николай.
Мне нужно было срочно придумать, как выставить затею в ином свете, чем все ее видели.
– Когда придут гравилеты, – жестко ответил я, – на них и живым будет тесно. Никого из мертвых гравилетчики не возьмут. Погибшие останутся тут. Потом торпеды догонят корабль и потопят его вместе с телами. Бессмысленно. А так мы устроим шикарные похороны. С салютом. Люди отдали жизни за то, чтобы спасти остальных. Так неужели после смерти мы бросим их здесь?
Похоже, я выбрал верную струну. Николай сощурился, стиснул зубы и обернулся к стрелкам.
– Малец прав, – кивнул дядя Сэм. – Это будут шикарные похороны.
– Внимание! – крикнул Николай. – Нас догоняет шальная торпеда! Идет глубоко, но полого меняет эшелон.
– Замедлители на пять секунд! – скомандовал дядя Сэм. – Беглый огонь!
Ракетные выстрелы слились в сплошной вой. Били конечно же не прицельно, но снаряды ложились плотно и должны были дать хоть какой-то эффект. Через пять секунд в небо взмыли первые фонтаны взрывов.
– Тварь идет прежним курсом! – сообщил Николай. – У вас перелет в среднем на четверть кабельтова.
Стрелки перезарядили ружья и дали еще один залп. Но торпеда не стала ждать, когда сработают детонаторы, а резко прибавила ход и рванула сама. Взрыв произошел так близко, что меня оглушило и сбило с ног. С неба рухнул соленый водопад с фрагментами корабельных конструкций, и тут же по корпусу «Принцессы» прошла дрожь вибрации.
– Вал винта повредило, – догадался Николай, вытирая кровь из разбитой губы. – Не потерять бы ход окончательно! Надо действовать быстро!
Первым на шлюпку погрузили тело моего отца. Я вспомнил, что в древности моряков так и хоронили – зашивали в мешок с ядром и спускали с борта. Всю жизнь отец был рыбаком, пока биотехи не отобрали у него океан. Не только у него – у всего человечества. И теперь океан принимал его в свои объятия навсегда. У меня слезы текли по щекам, но мне непреодолимо захотелось что-то сказать.
– Все мы когда-то вышли из океана, – дрожащим голосом произнес я. – И теперь вода забирает свое обратно.
Никто не ответил, хотя услышали многие. Спасательный ботик со скрежетом соскользнул с борта и ухнул в пенные волны.
– Стрелкам приготовиться! – выкрикнул я, сжав кулаки.
Теперь торпеды не пройдут мимо ложной цели. Пусть зондируют ботик, они прекрасно знают, как выглядит человек.
Очередная торпеда покинула строй, обогнула ботик сначала по широкой дуге, но, нащупав ультразвуком человеческое тело за пластиковым бортом, начала заворачивать спираль с левой циркуляцией, подошла к цели почти вплотную и рванула, подняв в небо пару тонн океанской воды. Тут же следующая шлюпка пошла с борта. Затем еще и еще. Все погибшие в эту ночь, один за другим, отправлялись в последнее плавание.
– Гравилеты на горизонте! – Оля подбежала к нам и показала рукой на приближающиеся точки.
Нас снова окатило водой – одна из торпед взорвалась слишком близко.
– Надо готовиться к эвакуации! – сказал я дяде Сэму. – Стрелки уже все равно не нужны. Помогайте людям выбираться на палубу.
– Осталось всего три ботика, – хмуро сообщил Николай. – И мы сильно потеряли ход.
– Значит, спускайте их скорее, – ответил я. – Три ботика – три торпеды!
Гравилеты уже виднелись не точками, можно было различить четырехлапые угловатые корпуса и фиолетовые факелы ходовых турбин. Я засмотрелся на них, и тут совсем близко взорвалась торпеда. Я как в замедленной съемке увидел движущуюся на нас стену воды, разлетевшийся вдребезги экран сонара и штангу леера, летящую мне прямо в лицо. Я не успел увернуться – мир потемнел, и на какое-то время я перестал существовать.
Очнулся я уже на борту гравилета от громкого женского плача. Голова болела чудовищно, я хотел сжать ее ладонями и наткнулся на широкий эластидовый бинт. Под ним нащупывалась огромная шишка. Турбины надсадно свистели – экипаж гравилета поднял машину на максимальную высоту, чтобы не попасть под огонь биотехнологических ракетных платформ. Транспортный отсек с пассажирами был переполнен. В основном со мной летели женщины и дети, но Оли я нигде не увидел, так же как и своей мамы. Я пытался спрашивать о них, толкался, перелезал через ноги, но все были так заняты собственными проблемами, что до меня никому не было дела.
