но там тоже ничего обнаружить не удалось.
Мэнни пожал плечами. Он занимался омлетом, выискивая и раскладывая кусочки грибов по ободку тарелки.
— Неплохой способ немного остудить омлет, — сказал он.
— Возможно. Но что ты думаешь о главном?
Феликс ожесточенно вонзил вилку в другой кусочек помидора. Томатный сок, смешанный со сметаной, стекал по его подбородку. Он вытер губы тыльной стороной ладони и тут же облизал ее.
— Керли, — сказал он строго, — живет с парнем по имени Уолтер. Худой такой, маленький парнишка.
— А что он делает?
— Торгует крадеными вещами. Главным образом старыми. Не беспокойся о нем, он никогда не получит клиентуры.
Мэнни осушил свой бокал. Феликс налил ему снова, выразительно указав пустой бутылкой на город и океан, сверкающий вдали.
— Красиво, правда?
— И правда красиво, — согласился Мэнни.
— Хотя Лагуна-Бич и лучше. Там круглый год погода подобная этой. Но где еще можно подстрелить кита с собственной террасы?
Феликс наклонился через стол и мягко похлопал Мэнни по плечу.
— Юниор добыл их адрес, — сказал он и, прикоснувшись к кольцам Мэнни, спросил: — Сколько в твоем барахле, каратов десять? — Он улыбнулся. — Мои люди имеют до восемнадцати каратов, Мэнни. Если хочешь подняться повыше, сообрази, как это сделать.
Мэнни, пристально посмотрев на Феликса, понял, что он не обманывает.
— После того как я выполню работу Юниора, — сказал он, — что случится с самим Юниором?
— Отдам его тебе, парнишка.
— Я мечтаю и еще об одной вещи, — добавил Мэнни. Слова вырвались неожиданно. До этого он и не думал ни о чем подобном.
— Это оружие? — спросил Феликс.
Он взглянул вниз на огромный хромированный кольт, лежащий около его тарелки.
— Нет, — ответил Мэнни. — Парик. Парик из настоящих волос. Длинных и густых.
Он давно мечтал о волосах, которые мог бы носить не только под дождем, но и во время любого дерьмового урагана. Он представил себя в Лагуна-Бич, представил пенящиеся у колен волны и пару длинноногих калифорнийских блондинок, увивающихся вокруг него. Его волосы растрепаны береговым бризом, а загар получше, чем у Юниора.
Все это могло бы с ним случиться. Знал, что могло. Но чтобы это произошло, он должен сделать то, о чем просит Феликс. При условии, что это произойдет быстро и удачно.
Глава 28
Мяч был ярко-зеленый с двумя блестящими белыми полосами. Он лежал в углублении между корнями каштана.
Ворота находились на расстоянии двадцати футов друг от друга в местах, едва видимых за зелеными стволами зарослей ползучего клена.
Оруэлл пристально смотрел на мяч, рассчитывая свои действия.
Он мог задержать его, упав под мяч, мог попытаться послать его достаточно высоко. А может, лучше всего, ударив по мячу, послать его вперед, оставив партнеру Бриннеру следующий легкий удар.
Первые два удара были явно невозможны. Третий противоречил его натуре. И он пока что бесцельно катал мяч, затягивая время.
— Ударь так, чтобы мяч отлетел на пять или десять футов, — сказал Бриннер, свирепо посмотрев на Оруэлла.
— Не могу.
— Почему?
У Бриннера были очень темные глаза, лохматая черная борода и неприятная привычка покусывать кончики усов.
— Это слишком легко, — сказал Оруэлл.
— Черт трахнутый, — тихо прошептал Бриннер. Оруэлл его услышал.
— Мы же можем выиграть, понимаешь? Подумай, целый мешок мрамора! Главное, что от тебя требуется, это вертеться винтом.
Оруэлл сделал несколько умелых ударов. Он менял положение ежеминутно — отступал и наступал, ударяя мяч со всей силой и уверенностью, на которые только был способен. Мяч с глухим звуком ударился о каштан и отскочил под неожиданным углом, едва не задев жену Джерри Голдстайна.
— Вперед! — завопил Оруэлл. Раздался хохот.
Бриннер покусывал свой ус.
Оруэлл наблюдал за девушкой с короткими рыжими волосами, которая, ударив по мячу, послала его прямо в ворота, чтобы снова занять в исходную позицию.
— Дерьмо! — рассердился Бриннер.
— Я хочу пить, — сказал Оруэлл. — Можно ли попросить что-нибудь выпить?
— Только не приходи ко мне хныкать, когда твои почки откажут.
Они играли второй и последний раунд матча. Из шестнадцати игроков на поле осталось только восемь: четыре команды по двое. Оруэлла не устраивал ничейный результат. Но Бриннер был плохим помощником. У Оруэлла вообще сложилось впечатление, что парня давно пора поместить в некое заведение с железными решетками на окнах.
Закончив игру, он подошел к Джудит, которая сидела на солнце в плетеном алюминиевом садовом кресле. На ней была широкополая белая шляпа с алой лентой и тонкое светлое платье, которое она подняла до бедер, чтобы немного загореть. Оруэлл сел рядом на холодильник «Колемена». Она подарила ему свою улыбку.
— Замечательный удар, Эдди, — сказала она. — Если бы ты вложил в него побольше силы, то мог бы убить противника.
— Тактика испуга, только и всего. Стоит покалечить одного из них, как остальные быстро сдаются.
У Джудит на коленях была бутылка дешевого белого вина. Оруэлл наблюдал, как она неумело обращается с навинчивающимся колпачком. В конце концов он вернул колпачок на место, затем протянул руку, и она передала ему бутылку. Он сделал глоток. Вино было тепловатым и малоприятным.
— Бриннер продолжает делать свои невероятно подлые удары. Но я перестал быть дураком. Пытаюсь выкручиваться из тех положений, в которые он меня загоняет. Как нам удалось добиться успеха в первом раунде, я, наверное, так никогда и не пойму.
— А что тут понимать? Все выигрывали и проигрывали, думая лишь о хорошей выпивке, — сказала Джудит.
Кресло заскрипело, когда она нагнулась, чтобы взять бутылку.
— Бриннер так же нелеп, как проклятый волдырь на ноге. Если бы я был способен бросать начатое, я бы это сделал и был, безусловно, прав, но, к сожалению, я не способен на предательство.
— Ну при чем здесь предательство? Всегда можно бросить то, что тебя не интересует, Эдди.
Оруэлл сжал руку Джудит.
— Мне хотелось бы перестать быть холостяком, — помолчав, сказал он. — Почему бы нам не пожениться?
— Кому? — переспросила Джудит, отступая.
— Да нам же, нам с тобой, пойми ты это, ради Христа!
