Тень шевельнулась и совершенно беззвучно вышла под поток лунного света. Тут уж паренек и вовсе оторопел – шагах в десяти от него стоял здоровенный мужик с крепкими руками, короткими ногами, привыкшими к верховой езде и… с медвежьей головой. Почти медвежьей… Скорее медвежьей, нежели человеческой. В правой руке он держал внушительный, под стать себе, резной посох. Таким если угадать, то костей потом год не сыщешь.
– Узрел? – глухо взрыкнуло чудище. – Полегчало? Я Белоян, волхв. Князь думает, что княжий.
Чудище изобразило подобие усмешки, обнажив крупные белоснежные клыки. Микулка стоял с мечом и не знал что делать.
– Верно, меч засунь на место, чтоб какого лиха не приключилося. Так это ты Тита к Ящеру отправил?
– Не к Ящеру, а к русалкам, пусть позабавится. Он на меня на спящего напал, еще и не один. Только второго я не узрел, он меня дубьем прибил так, что я насилу очухался.
Микулка упрятал меч в ножны, но рассбляться и не подумал, да тут и не расслабишься, коль рядом такое стоит.
– Дрррянь… – зло проревело чудище, да так громко, что аж кусты шевельнулись – Я сразу Владимиру говорил, что не стоит Хмурому доверять воеводство верховное. Ему звездами в небесах писано быть заносчивым глупцом, чужого совета не слушающим. От того и все беды его, а от бед и озлобленность. В омуте ему самое место, мавками да русалками командовать. Говорил я Владимиру, чтоб Претича в главные воеводы метил. А Претич теперь в обиде, не пойдет воеводить… И как же ты двоих воев спросоню одолел? Тит чай тебя вдвое больше.
– Не знаю… – довольно пожал плечами Микулка. – Как-то само получилось, что он на меч налетел, а второго я и не одолел. Кабы не русалка одна, то я бы сейчас как раз заместо Тита на дне маялся.
Ночной ветерок окреп, лес вокруг зашумел, заскрипел, словно пытаясь достать говоривших мохнатыми лапами.
– Здоров ты врать… – сверкнул в лунном свете медвежьми глазками волхв. – Как это он так на меч налетел? На нем ведь доспех медный был с ладонь толщиной! И откель ты только такой взялся? Я с вечера Тита искал, так и понял что вы с ним сцепились, уж больно он неприглядно возле тебя на пиру смотрелся. Искал я его, значит, с вечера, опросил воев, понял, что о тебе никто знать не знает, ведать не ведает. Только Извек молодой отозвался. Баял, что драться ты мастак не меньше чем врать. Ну… Мне брехать не советую.
Волхв снова усмехнулся, обнажив свои жуткие клычищи.
– И еще… – волхв подошел почти вплотную, сверкнул углями-глазищами. – Есть вещи, которые я чую как волк зайца. За версту. Колдовство, волшбу всякую. А ты волшбой насквозь пропитан, вокруг тебя…
Белоян подвигал медвежьими челюстями, подыскивая нужное слово. Не нашел, вздохнул только.
– Знался с колдунами?
– Да чего мне от них надобно? Не знался и знаться не собираюсь. Просто от деда Заряна в наследство получил я меч колдовской, может ты его и чуешь?
– Зарян, говоришь? Эге… Здается мне что знавал я Заряна твоего. Помер?
– Погиб. – грустно вздохнул паренек. – Печенеги зарубили в неравном бою. Мне тоже досталось…
– Ты погодь! Не досуг мне про твои развеликие подвиги слушать. Думаешь я из удовольствия ночью по лесу шастаю? Мне сейчас только одно надобно, чтоб вокруг князя не вертелся всяческий сброд. Ты князю приглянулся, вот я тебя и искал чтоб проверить.
– Странное место для испытаний! – паренек недовольно оглядел жутковатый лес.
– Да нет, как раз самое то. Коль все путем, так служи себе, а коль нет… Нам врагов среди своих не надобно, а омут тут рядом, сам знаешь.
Микулка вздрогнул, хотя к рыку верховного волхва начал потихоньку привыкать.
– И что ты выведал? – неуверенно спросил он, пожалев что меч удобно устроился в ножнах.
– Зла и коварства в тебе не вижу. А дури хоть отбавляй. Такие нам нужны. Пойдем в город, а то Тита там уже обыскались, могут неразобравшись тебя и зашибить за душегубство.
Они продрались через низкий подлесок и Микулка вновь подивился насколько бесшумно ступает медведистый волхв, как будто лес был его родным домом. Даже Зарян так по лесу не хаживал, он хоть ветками и не хрустел, но было слышно как дышит, как одежка шуршит. А тут ни звука… Словно тень от облака в лунном свете мелькнула.
Они вышли из леса под поток мертвенно-лунного света и дальше шли молча, только постукивали в тишине копыта намаявшегося за день коня. Ближе к воротам стали слышны громкие крики пирующих и звон посуды, Микулка не на шутку удивился, как это можно с самого утра из-за стола не вылазить? Не смотря на продолжавшийся пир, у ворот стояли четверо вполне трезвых охранников.
– Изловил? – спросил Белояна один из них.
– Невеликое дело… – коротко взрыкнул волхв. – Пацана изловить. Чай не жар-птица.
Охранники от души рассмеялись, беззлобно разглядывая измазанного в глине Микулку.
– Справедливы все-таки Боги! – воскликнул один. – Не дали попировать вволю, зато вот героя узрели!
Они снова разразились хохотом и паренек внутренне напрягся. Сейчас, небось, и за коня примутся.
– А кобыла у него… – держась за живот и утирая смешливые слезы продолжил другой. – Где плуг потеряла-то?
Молодой витязь стиснул кулаки и со всей возможной грозностью повернулся к обидчикам. Те, увидив как он разозлился, чуть со смеху не попадали.
