– Ты бы сказал, да откушал с нами. Чего зазря людей из-за стола подымать?
– Недосуг. – отрезал ночной воевода. – Ты, знаю, государственное дело все же выше собственной утробы ставишь, а молодой витязь еще успеет отожраться. Давай отойдем в твою светлицу, там и погутарим. Эти, – он презрительно махнул на собравшихся, – пусть отъедаются.
Владимир, к удивлению Микулки, перечить не стал, да и бояре роптать не осмеливались. Он поднялся, знаком велел пареньку не отставать и вскоре они втроем уже скрипели боковой лесенкой, поднимаясь на второй поверх.
В княжей светлице беспорядок был жуткий, всюду раскиданы карты, исчерченые дощечки и куски бересты, буквально ступить некуда. Владимир, смахнув все на пол, по хозяйски уселся на столешницу, а гостям указал на громоздкую лавку.
– Княже, – уже гораздо спокойней начал Витим. – Я про ночное злодейство кое что проведал. И ниточка отсель далеко потянуться может.
– Злодея словили? – изумленно поднял брови князь.
– Еще покуда нет. Но это не просто злодей. Это ворог. Не только твой личный. Можно сказать, всей Руси ворог. Из-за тебя одного я бы не трепыхался, ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
– Вот уж чего у тебя в избытке, так это откровенности… – поморщился хозяин.
– Каков есть. Ладно. Все что я нынче скажу, это токма мои домыслы, но ты знаешь какое у меня чутье. Вот, чую я… Чую недоброе. За день до того, как Микулка в Киев явился, пришел сюда еще один витязь. Уплатил подать, мы с другами ждали, что он в дружину наниматься пойдет. Нет, не явился. Ничего о нем с того дня слышно не было. Хотя мы на базаре всех девок пере… перепросили, в корчме стока олу выпили, что корчмарь теперь месяц может о посетителях не думать. А этой ночью на сего отрока напали тати…
– И что? Мало ли татей в Киеве? Говори ясней!
– Татей было трое. Чуть не прибили дубьем витязя твоего. Ну… Мы подсобили мальцу маленько. Но Ратибор казал, что с татями была девка.
– Точно! – не умолчал Микулка. – Была! Я потому и пошел в проулок, что услыхал будто девку душат.
– Утром, – словно не замечая того, что его перебили, продолжил Витим, – На базар прибежала старуха. Вся в слезах, вопит что Святку, дочку ее убили. Мы, знамо дело, туда.
Дочка старухина оказалась жива. Прям у дверей лежит, еле дышит, а меж грудей такая дыра, что ладонь пролезет. Кровищи вытекло… много. Какая-то тварь мечом ткнула деваху. Она все губами шевелит, что-то сказать силится, а духу в груди нет. Хорошо, что Ратибор наш по губам чтец, пересказал нам ее слова.
– И что? – нахмурился Владимир.
– Сказала, что ее с тремя мужиками нанял один… витязь. Дал денег по две гривни на каждого. За такие и я кого хошь зашибу, а то голытьба. Наказал им у черного крыльца княжьего терема дождаться отрока. Сказал, что будет он в сапогах и с мечом за спиной. Знатная примета, двух таких в Киеве точно не сыщется. Дождаться и пришибить до смерти, а меч ему снести.
Когда девка от нас ночью удрала, то кинулась, понятное дело, домой. У самой двери незнакомец и насадил ее на меч. Платить, видно, не собирался, а лишний язык ни к чему.
– Ого! – оживился князь. – А ведь меч у Микулки совсем не простой! Мне Белоян кое что поведал, он знатный волхв, волшбу за версту учуять может…
– Так уж и за версту? – нахмурился Витим. – Надо будет своим сказать… А про меч я догадался, коль за него такие деньги плочены.
– Но погодь… – князь встал со стола и прошелся по комнате. – Его ведь воровать толку нету! Белоян говаривал, что сей меч можно подарить, в наследство оставить, но не силой отнять. Иначе им токма свиней глушить.
– Ага… – почесал затылок Витим. – Этого я не ведал. Но от этого все только понятнее. Говорил я, что ЧУЮ! Значится этому незнакомцу меч нужен был как змее обувка. Ему надо, чтоб такого меча не было. Нигде.
– У него такой же! – Микулка подскочил, словно ему в зад шило вогнали. – Это он, гад, коней побил! Хочет, чтоб токма у него Кладенец остался! Он по мою душу ночью в терем прокрался, да Белоян спугнул. Вот он моего коника со злобы и решил зашибить… Эээ…
– Вот именно. Ума у тебя пока маловато, в такие дела нос совать. Но коль сунул, так учись думать. – посоветовал Витим. – Белоян его как раз и спугнул, когда он коников бил. Иначе чего бы он не всех угробил? Так что это он не просто со злобы. Это у него на тебя застарелая лютая злость. Я могу сказать, что он и в терем пытался пробраться. Да Боги не дали.
– Он от терема и шмыганул, когда я его узрел… А откель ты знаешь?
– Мозгами шевелю, а не тем местом, на котором сижу. Коль он тебя так ненавидит, то прежде чем отправить к Ящеру, вознамерился сделать побольнее. Как? Да перебить всех твоих друзей! Сколько их у тебя? Двое. Один в конюшне, другая в тереме.
У Микулки спина стала липкой от холодного пота.
– Да, голова у тебя работает… – одобрил князь. – Говори далее.
– Далее… Кабы знать! Хотелось бы ведать, на что ему остаться единственным обладателем такого меча.
Дверь мягко открылась и в полутьме коридора сверкнули медвежьи глаза. Витим как узрел звериную морду, подскочил с лавки, и с такой быстротой выхватил из-за спины меч, что едва пареньку нос не срезал.
– Тьфу ты! – сплюнул он в сердцах, узнав Белояна. – Ты не боишься, что тебя на рогатину подымут?
